Перо, закон и стеклянный шар (СИ)

– Я выпила снотворное, – сообщала госпожа Лалла. – Нельзя же вламываться в дом лишь на том основании, что вам никто не открыл! Ведь я женщина! Я напоминаю вам это, если вы забыли!

Хальрун как раз добрался до места ссоры, где обнаружил стоящую на верхней ступеньке гадалку, кружащую вокруг с виноватым видом служанку и невозмутимых полицейских. На госпоже Лалле была надета тонкая сорочка до пола, домашний халат и большой вышитый платок, но, несмотря на неглиже, хозяйка дома выглядела сердитой, а не смущенной. Мужчины тоже совершенно не испытывали стыда, так что лишь служанка переживала из-за несоблюдения приличий... Хотя... Хальрун хмыкнул, заметив, что Дорен отвел взгляд от вершины лестницы.

– Не на что там смотреть, – шепнул он. – Платок спрятал все самое интересное.

Детектив, задетый замечанием, попытался что-то возразить, в то время как гадалка перестала ссориться с Унером и отправилась показывать ему свой запас снотворных порошков. Госпожа Лалла, по ее собственным словам, принимала их от «жестоких мигреней, избавить от которых способен только сон». Один из сержантов пошел за ними, второй – остался в комнате для сеансов, а служанка металась между желанием сопровождать хозяйку и опасением бросить чужаков одних. Не получив указаний, женщина была сбита с толку.

– Вея, – обратился к ней Дорен, – покажите, пожалуйста, комнату, где вы обычно находитесь во время сеансов прорицания.

– Я? – изумилась служанка, отступая на шаг.

– Именно вы. И не пытайтесь солгать. Мы все равно найдем это место.

Дорен говорил так уверенно, что даже сержант, рассматривавший предсказательный шар, отвлекся от этого важного занятия.

– О чем вы, вей? Я не знаю...

– До последнего времени именно вы всегда помогали госпоже Лалле, – жестко, без намека на жалость перебил Дорен. – Помогали ей обманывать людей... Недавно она запретила вам приходить, и не менее двух дней обходилась без вас. Я прав?

– Мне никто не запрещал, детектив, – жалобно пролепетала женщина.

– Тогда почему вы отсутствовали?

– Откуда вы знаете? – спросила она, а затем в испуге зажала себе рот ладонью.

Стоя рядом, Хальрун заметил, как Дорен едва слышно выдохнул. Видимо, детектив не был так уверен в себе, как пытался показать.

– Отпираться больше не нужно, вея. Теперь это опасно для вас же.

Залившись слезами и многословя, служанка заговорила. По ее словам, главной неудачей ее жизни являлся отец каторжник, существование которого ставило крест на службе в хорошем доме. Одна госпожа Лалла не прогнала бедняжку, даже узнав о темном пятне в чужом прошлом. Недавно (Хальрун прикинул даты – все случилось как раз перед похищением Мализы) гадалка отправила помощницу на несколько дней на восток, проведать родителя, хотя раньше госпожа Лалла противилась их встречам.

– Как вы поняли, что ей дали выходные? – тихо спросил газетчик Дорена, пока женщина заливалась слезами. – Вы сказали это так уверенно.

– Никак. Я просто предположил... Оба раза, когда мы приходили, в доме отсутствовала прислуга. А если гадалка кого-то тут прятала, то... Понимаете?

Хальрун громко хмыкнул и тоже обратился к женщине:

– Разве это было необычно? Вам никогда раньше не давали отпуск?

Служанка повернулась к журналисту. Она так удивилась, что выражение страха пропало с ее лица.

– Да... Наверное... Я не подумала, вей, – сказала она, глупо моргая.

– Что же бывает, это не преступление. Тогда расскажите, в чем заключалась ваша помощь госпоже Лалле?

Женщина покраснела. Признание давалось ей нелегко, и Хальрун почувствовал близость успеха. Скандал обещал стать громким.

– Я должна была убеждать ее гостей... Вы понимаете?

– Не совсем. Объяснитесь, вея.

– Я нужна была для достоверности... Мне приходилось издавать звуки... особенные звуки... Иногда я отвечала на вопросы.

Хальрун все сильнее растягивал губы в улыбке.

– Я все еще не до конца понял вашу роль. Вы...

– Довольно, вей Осгерт, – перебил Дорен. – Обсудите ваши дела позже. Вея, покажите, где вы прятались во время сеансов.

Женщина покраснела еще сильнее, но она уже полностью сдалась и превратилась в глину, из которого твердая рука могла лепить любые формы по своему желанию. Помощница показала проход в потайную комнатку размером не просторнее чулана. В погруженном в полумрак доме найти такое место без подсказки было не так уж просто.

В центре комнаты стояло простое кресло, а над ним из люка в потолке свисал пучок толстых шнурков. Не удержавшись, Хальрун потянул за один из них.

– Вей Осгерт! – одернул журналиста Дорен, но громкий скрип заставил детектива замолчать.

Казалось, все перекрытия застонали от невыносимого напряжения.

– Хитро придумано, – заметил журналист.

– Но ведь никому вреда не было, – жалобно произнесла топтавшаяся у порога женщина. – Немножко убедить это же не плохо?

Ей никто не ответил. На полочке в углу Хальрун обнаружил кое-что более занятное, чем бестолковая женщина.

– Эту вещь вы использовали, когда отвечали на вопросы клиентов своей хозяйки?