Перо, закон и стеклянный шар (СИ)

Под взглядом начальника младший детектив вытянулся. Его задранный кверху подбородок воплощал честную исполнительность.

- В это время госпожа Лалла должна быть дома.

Унер повернулся к сержантам и рявкнул:

– Вы слышали. Стучите громче!

Хальрун фыркнул, покосился на Дорена, лицо и поза которого не изменились, и решил молчать дальше... Они все еще стояли около самоходной машины, внутри которой седоусый сержант пристально следил, как двое его молодых коллег соревнуются, кто лучше стучит и звонит... Получалось у них просто прекрасно. Прошло уже минут пять, а победитель до сих пор не определился – оба полицейских уверенно держали темп и ритм.

– Они и мертвого поднимут, – шепнул Хальрун Дорену. – Почему гадалка не отрывает? С ней ничего не случилось, как думаете?

Детектив бросил быстрый взгляд на начальника и заговорил, убедившись, что Унер смотрит в другую сторону.

– Или ее нет дома, или она не хочет нас видеть, – предположил полицейский. – Или с ней что-то случилось.

– Не предложите свою помощь? – пошутил Хальрун. – Вы ведь знаете, что делать с запертыми дверьми.

– Тише, – прошипел Дорен. – Не сейчас!

Их разговор все же привлек внимание старшего детектива, не по должности обветренное лицо которого обратилось к шептунам. Газетчик попытался повторить исполнительное выражение Дорена, но взгляд Унера лишь на мгновение задержался на журналисте, а затем прошел дальше. Старший детектив нахмурился.

– Вы кто? – спросил он. – Что вам нужно?

Оказалось, к дому гадалки приблизилась немолодая (хоть еще и нестарая) женщина, одетая слишком ярко для представительницы среднего класса и слишком дорого для кого-то вроде кабатчицы. Лицо у нее было некрасивым, широким, как лепешка, и таким же плоским. Рыжеватые, вьющиеся и жесткие, волосы напоминали проволоку, а белая кожа означала, что ее обладательница проводила большую часть времени в помещении. На женщине была шерстяная клетчатая накидка, скрывавшая фигуру и шляпка с длинным, повисшим пером.

Присутствие полиции вызывало у незнакомки страх, но она упрямо направлялась к дому госпожи Лаллы. С расширившимися глазами и с приоткрытым ртом женщина смотрела то на грозного детектива Тольма, то на сержантов.

– Представьтесь, вея, – попросил Унер довольно негромко по сравнению с его обычной манерой. – Какое отношение вы имеете к этому дому?

– Я? – пролепетала бедняжка. – Я тут работаю... Убираю, готовлю, покупаю продукты... Вея Лалла такая беспомощная, ничего без меня не может... Я прихожу, а тут... Что с ней? Неужели что-то стряслось? Я...

Унер сумел одним взглядом осадить болтливую женщину.

– Это мы и хотим узнать, вея. Вы можете попасть внутрь?

– Могу... У меня есть ключ... Разумеется, детектив...

Она полезла в сумочку, но от волнения провозилась довольно долго. Взгляды полицейских ее нервировали, и с каждой секундой служанка Лаллы становилась все более дерганной. Наконец, женщина отыскала связку ключей и дрожащей рукой поднесла один к замку. Путь был свободен.

– Госпожа Лалла! – внезапно закричала служанка и к удивлению всех первой вбежала внутрь.

Трое полицейских устремились за ней, и их тяжелые сапоги громко застучали по полу. Дорен не торопился.

– Смотрите по сторонам и будьте бдительны, – попросил он Хальруна. – А еще держитесь рядом со мной и постарайтесь ни к чему не прикасаться.

– Я не в первый раз попадаю на место преступления, и знаю, как не мешать полиции.

– Не в первый? – удивился Дорен. – Если вы про вея Лакселя...

– Не только про него. Знаете, меня неплохо знают в Роксбильском управлении. Однажды я им даже помог... Напомните как-нибудь рассказать вам тот случай.

– Обязательно, вей Остерг. Пойдемте внутрь.

Полицейский был взволнован предстоящим обыском. Хотя Дорен неплохо скрывал беспокойство, Хальрун все равно чувствовал напряжение, которое пронизывало воздух. Оно, словно волна, накатывало на газетчика и не позволяло считать себя сторонним наблюдателем.

– Чего же мы ждем? – спросил Хальрун.

Дорен ответил деревянным кивком и последовал в прихожую. Журналист старательно держался на два шага позади.

– Удивительно, что присутствие полиции никогда не остается бесследным, – скаламбурил он, глядя на испачканный пол со сбитым в сторону придверным ковриком. – Чувствуете, как мистическая атмосфера этого дома только что была растоптана?

Жилище гадалки произвело когда-то сильное впечатление на Хальруна. Каждая деталь в этом доме казалась обдуманной и неслучайной, каждый шорох звучал к месту. Проход полицейских смел таинственность, как метла – мелкий сор. Теперь холл особняка ощущался просто безвкусным холлом, и дерево с бусинами выглядело откровенно глупо.

– Вы слишком впечатлительны, – заметил Дорен.

– А вы, похоже, настоящий полицейский, – пробормотал Хальрун, поднимаясь за детективом по лестнице на второй этаж. – Совершенно не имеете воображения.

– Обсудим мое воображение позже! – коротко бросил Дорен.

Наверху что-то происходило, и Хальрун обратился в слух. Журналист различил визгливые оправдания служанки, отрывистые, похожие на лай замечания старшего детектива, а затем и бархатный голос гадалки.