Перси Джексон и море Чудовищ

– Смотри, не разжимай рук! – велела невидимая Аннабет откуда-то справа. Ей было легко говорить. Это же не она висела над землей, вцепившись в живот овцы.

Ну, ладно, признаю: это оказалось проще, чем я думал. Раньше мне приходилось забираться под мамину машину, чтобы поменять масло, а сейчас я проделывал примерно то же самое. Овца не возражала. Даже самая маленькая из овец циклопа была достаточно большой, чтобы выдержать мой вес, и все они были покрыты густой шерстью. Я просто накрутил длинные пряди на кулаки, обхватил овцу ногами за крестец, и готово – я чувствовал себя детенышем кенгуру, разъезжая у овцы под грудью, стараясь, чтобы шерсть не лезла в рот и в нос.

На случай, если вам интересно: снизу овца пахнет неважно. Представьте себе зимний свитер, который вывозили в грязи и на неделю оставили в корзине для грязного белья. Что-то вроде того.

Солнце садилось.

Едва я успел занять свое место, как циклоп проревел:

– Эээй! Козочки! Овечки!

Стадо поспешно потянулось обратно вверх по холму к пещере.

– Вот так! – прошептала Аннабет. – Я буду рядом. Не волнуйся. Как только он откроет пещеру…

Она не закончила.

План и так был достаточно ужасный, чтобы пересказывать мне его во второй раз. Я молча пообещал богам, что, если мы выживем, я скажу Аннабет, что она гений. Пугало то, что боги наверняка поймают меня на слове.

Мое овечье такси начало тяжело взбираться на холм. Уже через сотню ярдов руки-ноги у меня дрожали и болели от напряжения. Я вцепился в шерсть сильнее, и животное недовольно заблеяло. Я его не винил. Мне бы тоже не хотелось, чтобы кто-то въезжал на мне в гору, повиснув у меня на волосах, но если бы я не держался, то наверняка упал бы прямо под ноги монстру.

– Хазенпфеффер, – сказал циклоп, похлопав одну из овец передо мной. – Эйнштейн! Виджет, эй там, Виджет!

Полифем похлопал мою овцу по спине, едва не сбив меня на землю.

– Да тут нарастает дополнительная порция баранины?

Ооой. Вот и началось.

Но Полифем только рассмеялся и хлопнул овцу по филейной части, придав нам дополнительное ускорение.

– Вперед, толстушка! Скоро Полифем съест тебя на завтрак!

Вот так я и оказался в пещере.

Я видел, как внутрь вбежала последняя овца. Если Аннабет прямо сейчас не начнет свой отвлекающий маневр…

Циклоп уже собирался завалить вход камнем, как вдруг из ниоткуда зазвучал звонкий голос Аннабет:

– Привет, урод!

Полифем замер.

– Кто это сказал?

– Никто! – выкрикнула Аннабет.

Это вызвало именно такую реакцию, на которую она рассчитывала. Физиономия монстра покраснела от гнева.

– Никто! – заревел в ответ Полифем. – Я тебя помню!

– Ты слишком глуп, чтобы кого-то запомнить, – издевалась Аннабет. – Гораздо глупее, чем Никто.

Я изо всех сил надеялся, что, говоря это, девочка не стоит на месте, потому что Полифем в ярости заревел, схватил ближайший булыжник (это оказалась его входная дверь) и запустил его туда, откуда шел голос Аннабет. Я услышал, как камень разлетелся на тысячу кусочков.

На какой-то ужасный миг воцарилась тишина. Потом Аннабет закричала:

– А целиться ты так и не научился!

Полифем взвыл:

– Иди сюда! Я убью тебя, Никто!

– Ты не можешь убить Никого, тупой болван! – дразнилась девочка. – Попробуй найди меня!

Полифем скатился вниз с холма, следуя за ненавистным голосом.

В наше время дразнилка со словом «Никто» мало кому понятна, но Аннабет объяснила мне, что много столетий назад это имя использовал Одиссей, чтобы перехитрить Полифема, а потом ткнул циклопа в глаз длинной, обожженной на костре палкой. Аннабет предположила, что Полифем до сих пор злится, вспоминая это имя, и оказалась права. Услышав имя старого врага, монстр пришел в такое неистовство, что даже забыл закрыть вход в пещеру. Очевидно, ему даже не пришло в голову хоть немного подумать, иначе бы он сообразил, что первый Никто был мужчиной, а голос Аннабет – женский. С другой стороны, циклоп собирался жениться на Гроувере, так что он явно не разбирался во всех тонкостях различий между мужчинами и женщинами.

Я надеялся только, что Аннабет останется в живых и сумеет отвлекать чудовище достаточно долго, чтобы дать мне время найти Гроувера и Клариссу.

Я отлепился от своего транспортного средства, похлопал Виджет по голове и извинился. Потом стал искать главную комнату, но нигде не было и следа Гроувера и Клариссы. Расталкивая овец и коз, я направился в дальнюю часть пещеры.

Хоть мне и снилось это место, оно оказалось настоящим лабиринтом. Я бежал по коридорам, усыпанным костями, заглядывал в комнаты, полные овечьих шкур и каменных овец размером с настоящих, на которых явно взглянула Медуза. Тут хранились коллекции футболок с изображениями овец, огромные кадки с ланолином, шерстяные пальто, носки, и головные уборы, украшенные бараньими рогами. Наконец я нашел прядильню, в углу которой Гроувер, склонившись над Клариссой, пытался перерезать ее путы тупыми ножницами.

– Бесполезно, – сказала Кларисса. – Эта веревка словно из железа!

– Подожди всего пару минут!

– Гроувер! – сердито закричала девочка. – Мы уже несколько часов пытаемся перерезать веревки!

А потом они увидели меня.