Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Интересный ритуал северных карелов, демонстрирующий связь можжевельника с подземным миром, описывает С. Паулахарью. Для прекращения лактации у женщины на поросшей можжевельником горке приподнимали из земли корни трех можжевеловых кустиков, окропляли их молоком и ногой снова втаптывали в землю. Считалось, что молоко уходит в царство мертвых. Чтобы вернуть его в случае надобности, существовал иной обряд, во время которого произносили: «Приди, мое молоко, из Маналы, вернись из Туонелы, по трубе из другого дома, из-под холодного бревна-порога, из-под страшного можжевельника»[261].

Культ священных мест, в том числе и поросших деревьями, существует у многих народов. Так, у коми-пермяков, чувашей, черемисов эти рощи известны под названием кереметы или lud. В. Мансикка описывает их как «огороженный, тщательно оберегаемый лес, в котором непременно помещается жертвенник, а иногда и особая kuala, домик для жертвоприношений»[262]. В lud живет дух, или хозяин, господин луда. К нему обращаются обязательно дважды в год: перед началом страды и после уборки урожая; а также в тех случаях, когда происходит какая-то беда, болезнь. Луду обязательно полагается кровавая жертва, причем часть мяса бросается в огонь, а часть выставляется на жертвенный стол или дерево. Причем выставление на дерево, или на сооружение из молодых деревьев, к веткам которых привязываются куски жертвы, – более древнее. В более позднее время жертвоприношения оставляли на полках специального домика kuala. После общей трапезы (в луде могут присутствовать также представители какого-то одного рода) все обращаются к хозяину с просьбой о милости (исцелении, хорошем урожае и т. п.).

Еще один из видов культового почитания деревьев, который повсеместно распространен у карелов, это карсикко[263]

. Такие культовые деревья с обрубленной верхушкой или нижними сучьями могли стоять на кладбищах, на перекрестках дорог, рядом с местами хорошего улова и удачной охоты. Чаще всего это были хвойные: сосна, ель. На них иногда делалась особая зарубка (puali). Карельское карсикко – это аналог мирового древа, имеющее огромное сакральное значение. На кладбищах оно служило для связи мира живых с миром мертвых, на него могли вешаться полотенца, просто тряпицы, которые символизировали дорогу, путь для передачи вестей предкам. Т. А. Новичкова пишет, что «в народном мнении сосна являлась символом мира мертвых, служила границей между тем и этим светом. Неритуальные контакты с нею считались губительными, обрядовое общение – обязательным»[264]. В священных рощах карсикко связывало человеческий мир с «иным» миром, там происходил контакт человека (чаще колдуна-знахаря, tietäjä, tiedoiniekku) с духами-хозяевами, с различными божествами. Карсикко могло отмечать и границу между «домом» и «лесом», между «своим» и «чужим» миром. Каждый карельский ребенок знал, что власть добрых домашних духов, предков-покровителей заканчивается там, где закончилась вспаханная земля, далее – он во власти гораздо более опасных духов-хозяев леса.

Почитание хвойных деревьев играет огромную роль в похоронном обряде. Гроб карелы делали из сосны, сверху его обшивали берестой, на дне была подстилка из березовых листьев. В могильную яму бросали еловые веточки, веря, что с их помощью покойному легче прийти домой (Tulee kodih kuuzen varbazil). Происходило постоянное окуривание можжевеловым дымом с целью обезопасить и живых, и покойника от зловредного влияния калмы и злых духов: окуривались дом после ухода процессии на кладбище; покойник и могила; участники похорон перед уходом с кладбища и по возвращении домой[265].

К примеру, у скандинавов на пути похоронной процессии на особом дереве вырезали кресты, чтобы покойник не мог вернуться домой. Культ деревьев выражался в почитании отдельно растущего около дома дерева, которому жертвовали в той уверенности, что от него зависит благополучие дома[266]

.

Еще H. Н. Харузин писал, что на севере на месте языческих священных рощ строились церкви и часовни[267]. Обряд жертвоприношений продолжал жить и в них. Финские исследователи отмечают, что в конце XIX века почти во всех часовнях Средней Карелии можно было обнаружить материю, одежду, угли, птичьи яйца и перья; а во время молитвы стояли на коленях и под руки подкладывали крылья глухаря[268]. А во второй половине XX века, когда были уничтожены православные культовые постройки, ритуал жертвоприношения вернулся к своим истокам. А. П. Конкка пишет, что, к примеру, на о. Махосаари (священные рощи, а затем летние часовни очень часто были именно на островах) разрушенную часовню снова «заменила старая сосна, к корням которой стали складывать приносимые в жертву атрибуты»[269].