Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

В карельской мифологической прозе XX века практически не сохранилось быличек, в которых хозяева леса предстают в женском обличье. Поэтому очень редко встречается такое наименование как «metsä-nemäntä» – «хозяйка леса». Объяснение этому найти трудно, можно предположить, что это наиболее древнее наименование лесных духов, когда власть в роду переходила еще по материнской линии и верховная роль принадлежала женщине. К примеру, на территории Финляндии, где былинки стали записывать гораздо раньше, чем в Карелии, сохранились сведения и о metsänemäntä (хозяйка леса), и о metsänneito (лесная дева), и о metsänpiika, sinipiika. Слово piika в финском языке имеет несколько значений, в том числе «девушка, девица» и «служанка, батрачка». Но финские исследователи трактуют это название не иначе как лесная девушка, лесная нимфа, дриада. В карельском фольклоре женский образ лесных духов более свойственен жанрам калевальской метрики, это руны и заговоры. В Суоярви говорят: «metsänemänälä kuldani tsaptsa piässä» («у хозяйки леса золотой чепец на голове»). В Сямозере рассказывали страшный случай: «Akku dorogal oli, metsän emändän stolan kuadoi rizu takan kel tullez, sid jalgoa kivist akal kolme vuottu; sit pros-ken’n’al kävyi, akku piäzi» (Женщина на дороге оказалась (подразумевается та невидимая дорога, по которой ходят духи. – И. Л.),

опрокинула стол хозяйки леса, когда возвращалась с вязанкой хвороста, потом у женщины нога три года болела, а прощения просить сходила, и поправилась).

В связи с последним примером следует упомянуть и такое название для хозяев леса как metsännenä (лесной нос, лесное острие). Говорят: «metsännenä tarttuu» – «лесной нос пристанет». Словарь карельского языка дает такую трактовку: «metsänhaltijan vihoittamisesta aiheutunut sairaus» (болезнь, случившаяся от того, что прогневали хозяина леса). То есть это одновременно название и болезни, и духа, его наславшего. Проявления у этого недуга разные. В Суоярви говорят: грудь и плечи если болят, то у тебя, бедняга, лесной нос (ryndähie da hardieda ku ki-visteä, ga siul on, gorä, metsännenä). В Сямозере называли несколько иные признаки: лесной нос кружит, нос ветра – голова болит (metsännenä huimoau, tuulennenä peän kivistäy). В Суйстамо поясняли: лесной нос – это все плохое = все недуги, что приходят из лесу (kai pahaus, mi tulou metsäs)[369]

. В одной из быличек лесной нос уносит ребенка, выруганного матерью. Предстает это существо в образе мужчины, едущего на лошади. Причем, в одном тексте его называют и metsänemändä (хозяйка леса), и hiessä (бес), и metsännenä (лесной нос) (SKS. К 201).

В Южной Карелии духов леса называли и «metsänkuningas» (король леса, царь леса). Это наименование подчеркивало их величие и являлось более поздним. Оно свойственно больше заговорам, чем мифологической прозе.

Еще одно интересное наименование, также из Южной Карелии, указывает Словарь карельского языка; оно больше нигде не встречается: «metsänrista». Дословный перевод: «лесной крест». Но в словаре Г. Макарова есть такое слово: «hengiristu», которое автор переводит как «ей богу»[370]

. Отсюда напрашивается возможный вариант перевода «metsänrista» как «лесной бог». Интересно, что этот термин, судя по примерам, употреблялся только в тех случаях, когда говорилось о знахарях, об их общении с лесными духами. В Туломозере знахарей так и называли: «metsänristan liekuttajad oldih» – «были те, кто смел потревожить лесного бога». В Сямозере обвиняли лесного бога в том, что он сломал телегу: «onnoak от metsänristu sih käynyh piiloa loadimah… Matti pagizutti metsänristad» – «однако, лесной бог побывал там, чтобы нанести ущерб… Матвей разговаривал с лесным богом»[371].