Перстень альвов, кн. 2: Пробуждение валькирии

– Я не ясновидящий, но что-то подсказывает мне, что твоя удача окажется сильнее, – сказал Вигмар. – Об этом нам сказала Дева Молний. Ты молод, Хельги ярл. А у Торбранда слишком много позади. Он исчерпал свою удачу.

Перед поединком Хельги нужно было побыть одному и поговорить с богами. Ему выделили маленький спальный покойчик, где ночевали обычно Тьодольв и Мальтруда (спавшая сейчас на моховой подстилке поверх каменного ложа в Пещере Черепа). Вигмар проводил его и хотел уже уйти, но Хельги попросил его еще немного задержаться. Вигмар сел на лежанку.

– Я хочу сказать тебе несколько слов о моем будущем… если Один дарует мне будущее на земле, – начал Хельги. – Я давно знал, что… Я не хотел говорить об этом преждевременно, но теперь время пришло.

– Ты хочешь говорить о моей дочери? – проницательно спросил Вигмар.

В самом деле, время пришло! Он давно уже думал об отношении Хельги к Альдоне. Принимая такое большое участие в делах квиттов, тот совсем не говорил о невесте, которая, казалось бы, привязывала его к этому племени и должна была занимать его больше всех остальных. Конечно, сейчас, когда впереди ждали битвы, а невеста пряталась в недоступных недрах горы, говорить о свадьбе еще рано, но все же это равнодушие неприятно задевало Вигмара. И в то же время оно успокаивало: ему вовсе не хотелось торопить свое расставание с Альдоной, особенно теперь, после всего пережитого. Он хотел поскорее найти ее, но не для того, чтобы немедленно отдать жениху и отправить в Слэттенланд, после чего они не скоро увидятся!

– Если ты помнишь наш уговор, ты знаешь, что наше обручение нельзя было считать состоявшимся, пока не будут получены подарки от моего рода, – напомнил Хельги. Он держался спокойно и был тверд в своих намерениях, но все же опасался, что Вигмар плохо примет его новости. – Подарки были отправлены, но Бергвид перехватил их. И перстень альвов, который моя мать принесла мне для моей невесты, не попал к твоей дочери. Моя мать сказала мне на кургане, что этот перстень достанется той, которая предназначена для меня судьбой. Тогда я тоже думал, что она говорит о твоей дочери. Твоя дочь – солнце дома, она красива, разумна, учтива и могла бы сделать честь роду конунгов. Но судьба рассудила иначе. Мой перстень попал к другой девушке. И я не могу спорить с судьбой, которая указала мне иной выбор.

– Так ты нашел этот перстень? – Вигмар вспомнил разговоры о пропавшем даре Альвхейма, о котором с тех пор не думал, поскольку имел заботы поважнее.

– Да. Я нашел его на руке Эйры дочери Асольва. Судьба предназначила нас друг для друга. И я хочу заранее сказать тебе: моя дружба к тебе и твоему роду по-прежнему крепка, но если я останусь жив, то назову моей женой Эйру дочь Асольва.

Вигмар молчал. Новость была слишком неожиданной, и он не сразу смог решить, хороша она или плоха. Прежде всего он почувствовал облегчение: Альдона останется с ним! Ее не увезут за море в Слэттенланд! Потом он подумал о чести рода, но не усмотрел ущерба для нее: ведь обручение не было объявлено окончательным, и если они с Хельги разойдутся по взаимному согласию, ни в чем друг друга не упрекая, то ничья честь не пострадает. Когда же он задумался о чувствах и будущем Альдоны, ему и вовсе стало весело. Очевидно, что сама она предпочитает Лейкнира. Теперь, когда Хельги сам гребет назад, она получит своего избранника, не заслужив ни малейшего упрека. А поскольку Асольва больше нет и хозяином Кремнистого Склона, а также хёвдингом округи Раудберги (в решении тамошнего слабосильного тинга Вигмар не сомневался) становится Лейкнир, то бабкой-рабыней можно пренебречь. Во-первых, старая Гудрид по закону получила свободу в тот самый миг, когда погиб Фрейвид хёвдинг, отец ее сына, а во-вторых, она присутствовала при жертвоприношении и боги не отвергли жертвы из ее рук.

– Я не так глуп, чтобы спорить с судьбой! – ответил наконец Вигмар и весело поглядел на Хельги, не собираясь, однако, излагать ему весь этот ход рассуждений. – Мы с тобой, как видно, ошиблись, когда назначили это обручение, но судьба нас поправила. В своих ошибках упорствуют только дураки. С истинной гордостью глупое упрямство не имеет ничего общего. Между нами не будет обид, и моя дружба к тебе не остынет, даже если ты и не станешь моим родичем!

«Или станешь им каким-нибудь другим способом», – прибавил он мысленно, поскольку будущий муж его дочери приходился родным братом будущей жене Хельги. Но обрадовать его этой новостью будет не поздно и потом.

Была глубокая ночь; до того как станет ясно, чьим замыслам суждено осуществиться, оставалось все меньше времени.

* * *