Перстень Ивана Грозного

Это был Борис, сын здешней хозяйки, Елизаветы Арнольдовны. Конечно, это немного меняет дело, его нельзя так вот запросто раздавить, как червяка или таракана — но все равно он мерзкий, гнусный, отвратительный тип.

— Ты что — с-сдурел? — прошипел Борюсик, отряхиваясь. — Совсем с катушек слетел?

— Это ты сле… слетел! — огрызнулся Костян. — Если еще тро… тронешь Гли… Гликерию Романовну — убью!

Борюсик быстро взглянул на Левона, на Костяна, на Лику. В его злобных красных глазках поочередно вспыхнули страх, ненависть и холодный расчет.

— Борис… Иванович, — проговорил Левон, — оставьте нас, пожалуйста. У нас мало времени.

При этом Лика расслышала сквозь сухую деловую интонацию едва заметную нотку презрения.

И Борюсик вышел.

Он знал, что с людьми Доктора ссориться нельзя. Особенно с Левоном Абгаровичем.

И Лика поняла: сегодняшний маленький триумф, конечно, доставил ей удовольствие, но он может дорого ей обойтись. Борюсик — маленькое, но очень опасное и мстительное животное.

Оправив костюм и переведя дыхание, она села на свое рабочее место и показала Левону Абгаровичу на свободный стул.

Костян, как обычно, встал около двери.

— Может быть, по чашке кофе? — как обычно, предложила она посетителям.

— Нет, спасибо, — ответил Левон Абгарович, немного отступая от ритуала. — У нас мало времени.

Лика взглянула на часы: девять тридцать семь. Из-за инцидента с Борюсиком они немного отстали от графика, поэтому времени на кофе действительно не осталось.

— Приступим. Сколько у вас сегодня?

Левон Абгарович назвал сумму, положил на стол чемоданчик, открыл его своим ключом.

Началась обычная ежедневная работа.

Лика брала деньги пачку за пачкой, распаковывала, пересчитывала при помощи машинки, заново упаковывала и откладывала на другой конец стола. Левон Абгарович следил за ее действиями и мысленно считал проверенные пачки.

Результат у них, как обычно, совпал, и оба подписали акт сверки — совершенно неофициальный, заполненный при помощи специального шифра. Если этот акт попадет в руки постороннего человека — тот, разумеется, ничего не поймет.

Девять пятьдесят.

Все по графику.

Закончив сверку, Лика запаковала деньги вместе с актом в мешок и убрала в сейф.

Левон Абгарович и Костян деликатно отвернулись, когда она набирала шифр сейфа.

— До завтра! — вежливо проговорила Лика, провожая посетителей до дверей.

Десять ноль-ноль.

Каждое утро люди Доктора, так же, как сегодня, привозили им наличку. Лика не знала, откуда берутся эти деньги, и не хотела знать. Зато она знала, что в их конторе эти деньги отмывались, они выплачивались как призовые в спортивном тотализаторе — и уже чистыми, отмытыми возвращались к Доктору.

И это устраивало обе стороны.

Система работала как часы.

Как часы.

Лика вспомнила стычку с Борюсиком.

Сегодня у нее все получилось, потому что она очень точно рассчитала время. Достаточно было ошибиться на две-три минуты — и Борюсик задушил бы ее.

Но все вышло.

Правда, Борюсик затаит ненависть и постарается ей отомстить… значит, нужно опередить его.

Нужно снова тщательно все продумать, рассчитать, воспользоваться тем, что она с точностью до минуты знает, когда и что происходит в их фирме.

Лика удивилась — откуда у нее такие неожиданные мысли? Откуда такая решимость? Что с ней происходит сегодня? Она словно стала другим человеком…

Работать к свекрови, тогда еще будущей, Лика пошла от полного отчаяния. Фирма, где она работала раньше, разорилась, их всех выгнали на улицу. У нее тогда были кое-какие полезные знакомства, она нашла работу бухгалтера довольно быстро, но пока искала, потратила все свои скудные сбережения. И платили на новом месте гораздо меньше, так что едва хватало на еду, кое-какие необходимые мелочи и оплату квартиры. Но через три месяца и эта работа накрылась медным тазом, потому что начальник уволил Лику первой. Тут уж нахлебалась она по полной, до сих пор, если вспомнить, руки трясутся.

Доживала в квартире последние дни, с ужасом ожидая прихода хозяйки. Платить было нечем. Из еды в доме была только гречневая каша, даже масло кончилось.

И вот, когда она возвращалась с очередного места предполагаемой работы, получив полный и окончательный отказ, Лика встретила знакомую. Знакомую из далекого прошлого, из их городка, которая жила там когда-то, но уехала гораздо раньше Лики. Звали знакомую Ника, они еще когда-то шутили — Лика, Ника…

Они столкнулись на улице, когда Лика пялилась в витрину кафе, не в силах отойти, до чего хотелось кофе. Со сливками и сахаром, а еще булочку с корицей. Нет, лучше с лимоном. Или с черничным вареньем. Но денег в кошельке было только на маршрутку. Ника окинула ее взглядом и все поняла.

— Пойдем! — сказала она и завела Лику в то самое кафе.

Когда прошел первый шок, то есть когда Лика выпила две большие чашки кофе и съела ужасающее количество булочек (никогда в жизни с ней такого не было ни до, ни после), Ника спросила, что она может для старой подружки сделать. А сделать она могла если не многое, то кое-что, потому что выглядела вполне преуспевающей, устроенной женщиной. Одежда, повадки говорили сами за себя…