Перстень русского дракона

Глаша тоже взглянула в сад.

На деревянной скамейке у фонтана сидели, тесно прижавшись друг к другу, Матильда Львовна Метинская и художник Жан Мануа. Они были всецело поглощены своим обществом, Иван-Жан пламенно обнимал белокурую красавицу, та со смехом отворачивалась от него, тем самым еще больше выпрашивая поцелуи.

— Тьфу ты, напасть! Луизка умерла, еще и девяти дней не прошло, а он за старое! Шельмец! — со злобой сплюнула Матрена. — Погляди, ничего не боятся!

— Так она же замужем! — ойкнула Глафира, рассматривая пикантную сцену.

— Вот, и я о том же! А муж у нее, говорят, такой важный генерал, если узнает о ее интрижках, головы тут всем оторвет! — закивала рыжей косой Мотя.

— Художник ничего не боится, видать!

— А чего ему бояться, он возомнил себя птицей высокого полета, только с богатыми барышнями якшается. То Луиза Генриховна, теперь вот Матильда! Живет в господском доме, работать не работает, только баб голых мулюет! Вот уж повезло так повезло Ваньке нашему!

Глафира только кивнула, какая-то важная мысль касательно расследования появилась у нее, но сразу о ней девушка забыла, так как по саду с громким лаем неслась несносная Клопадра, которая как раз и нарушила влюбленную идиллию двух голубков.

Увидев приближающую собачку, Матильда Львовна очнулась от грез, встряхнула головой и оторвалась от красавца, подхватив на руки болонку.

Теперь все поцелуи Метинской достались Клопочке, чему та была несказанно рада, чего нельзя было сказать о художнике Жане Мануа.

Он сидел с отрешенным видом, рассматривая свои ухоженные ногти.

Глаша вздохнула и продолжила домывать грязное окно гостевой спальни.

Тверская область. Наши дни

Следователь Куликов задумчиво смотрел в окно своего кабинета. Мысли кружили неспешным хороводом. Мог ли Змей съесть девочку Аню? Или малышка сама утонула? Если ее украли, то зачем? Мать ее Светлана никакой не бизнесмен, не олигарх, денег на выкуп у нее нет, да и требования о выкупе не поступало, хотя прошло более недели с ее исчезновения на озере Бросно.

— Иван Александрович, — трубка телефона ожила и тоном дежурного оповестила следователя: — К вам тут две девушки просятся на прием.

— Красивые хоть девушки? — Капитан оторвался от тревожных раздумий.

— Очень красивые, одна темненькая, другая светленькая, пропускать их?

— Как хоть зовут-то, поинтересуйся, Муслимов.

В трубке зашуршало, а потом дежурный отрапортовал:

— Татьяна Викторовна Леонидова и Светлана Сергеевна Сорокина. Паспорта проверил.

— Пропускай, сейчас я пропуск выпишу.

Через пару минут в кабинет ввалились возбужденно размахивающая руками парикмахер Татьяна и все с такими же красными и воспаленными глазами Светлана Сорокина.

— Добрый день, дамы. Что вы хотите мне сообщить? — судя по внешнему виду женщин, новости у них точно были. — Рассказывайте.

— Сегодня я была на работе в нашей «Чародейке», как обычно, подметала после клиентов волосы, — начала быстро рассказывать Таня.

— И?

— И вот что нашла на полу под столом. Я сначала подумала, это просто фантик, бумажка какая-то, а потом мой взгляд зацепился за надпись. — Татьяна осторожно достала из кармана смятую бумажку.

Это был отрывок из какой-то газеты, но на другой стороне корявым почерком было выцарапано: «МАМА ПАМАГИ».

— Что это? — рассматривая бумажку, спросил следователь.

— Я сразу подумала о пропавшей Анечке, позвонила Светлане, отнесла ей записку, и та сразу признала почерк своего ребенка.