Пертская красавица

– Слуга вашей милости сам виделся с Саймоном Гло-

вером и его дочерью? – выговорил Генри, еле дыша, и

кашлянул, чтобы скрыть от мэра крайнее свое волнение.

– Не довелось ему, – сказал сэр Патрик. – Горцы, ви-

дать, ревниво оберегали своих гостей и не дали ему пого-

ворить со стариком, а попросить, чтобы ему позволили

свидеться с Кэтрин, он и вовсе не посмел – побоялся их

всполошить. К тому же по-гэльски он не говорит, а его

собеседник был не силен в английском, так что тут могла

получиться и ошибка. Во всяком случае, ходит такой слух,

и я почел нужным передать его тебе. Но в одном ты мо-

жешь быть уверен: свадьба не состоится, пока не будет

покончено с тем делом на вербное воскресенье, и я тебе

советую ничего не затевать, покуда мы толком всего не

разузнаем, потому что всегда лучше знать наверняка, даже

когда это причиняет боль… Ты пойдешь в ратушу? – до-

бавил он, помолчав. – Предстоит разговор о подготовке

арены на Северном Лугу. Тебе будут рады.

– Нет, мой добрый лорд.

– Ладно, Смит. Вижу по твоему короткому ответу, что

мое известие тебя расстроило, но в конце концов женщины

все – что флюгер, уж это так! Соломон и многие другие

изведали это раньше нас с тобой.

С этими словами сэр Патрик Чартерис удалился в

полной уверенности, что наилучшим образом справился с

задачей утешителя.

Но несчастный жених совсем по-другому отнесся к его

сообщениям и попытке приукрасить дурную весть.

«Мэр, – сказал он горько самому себе, – ей-богу, пре-

восходный человек. Он так высоко несет свою баронскую

голову, что, если скажет бессмыслицу, бедняк должен

считать ее разумной, как должен хвалить прескверный эль,

если ему поднесут его в серебряном бокале его светлости.

Как бы это все звучало при других обстоятельствах? До-

пустим, качусь я вниз по крутому склону Коррихи-Ду, и,

когда я уже у самого обрыва, является лорд-мэр и кричит:

„Генри, тут пропасть, и я с прискорбием должен тебе ска-

зать, что ты того и гляди скатишься в нее. Но не унывай,

ибо небо может послать на твоем пути камень или куст, за

который ты уцепишься. Как бы то ни было, я посчитал, что

для тебя утешительно будет узнать наихудшее, – вот я тебе

это и сообщаю. Я не знаю точно, какова глубина пропасти,

сколько в ней сотен футов, но об этом ты сможешь судить,

когда достигнешь ее дна, ибо всегда лучше знать навер-

няка. Кстати, не пойдешь ли ты поиграть в шары?“ И такой

болтовней хотят заменить дружескую попытку уберечь

несчастного и не дать ему сломать себе шею!. Я как по-

думаю о том, схожу с ума. Так бы, кажется, и схватил свой

молот да пошел бы крушить все кругом. Но я должен со-

хранять спокойствие. И если этот горный стервятник, на-

звавшийся соколом, схватит мою горлинку, то он узнает,

умеет ли пертский горожанин натянуть тетиву».

Был уже четверг, последний перед роковым вербным

воскресеньем, и воины обоих кланов ожидались в город на

другой день, чтобы всю субботу они могли отдыхать и

готовиться к битве. От каждой стороны было выслано

вперед по два-три человека – получить указания, необхо-

димые для правильного разрешения спора: где стать лаге-

рем каждому отряду и тому подобное. Поэтому Генри не

удивился, увидав в своем проулке могучего, рослого горца,

который шел и опасливо смотрел вокруг, как уроженцы

дикого края глазеют на диковины более цивилизованной

страны. Сердце Смита уже потому не лежало к пришельцу,

что тот был родом из Горной Страны, а наш оружейник

разделял предубеждение пертских горожан против их се-

верных соседей, но его неприязнь удвоилась, когда он

разглядел на незнакомце плед расцветки клана Кухил.

Вдобавок вышитая серебром ветка с дубовыми листьями

указывала, что он принадлежит к личной охране молодого

Эхина, на которую клан возлагал столько надежд в связи с

предстоявшим сражением.

Все приметив, Генри удалился к себе в кузницу, так как

вид пришельца пробудил в нем недобрые чувства, а зная,

что горец должен скоро сразиться в большом бою и нельзя

его втягивать в мелкую ссору, он решил по крайней мере

избежать дружеского разговора с ним. Однако через не-

сколько минут дверь кузницы раскрылась, и, запахнувшись

в свой тартан, от которого его богатырская фигура пока-

залась еще более мощной, горец переступил порог с над-

менным видом человека, убежденного, что его достоинство

ставит его выше всех и вся. Он стоял, озираясь, и, казалось,

ждал, что повергнет всех в изумление. Но Генри был не

склонен потакать его тщеславию и продолжал бить моло-

том по лежащей на его наковальне нагрудной пластинке

для панциря, точно и не видел гостя.

– Ты Гоу Хром? – спросил горец.

– Так зовут меня те, кто хочет, чтобы им перебили

хребет, – ответил Генри.

– Не обижайся, – сказал горец. – Она сама пришель

купить панцирь.

– «Она сама» может повернуть свои голые ляжки и

выйти за порог, – ответил Генри. – У меня нет ничего на

продажу.

– Через два дня вербное воскресенье, а то она заставиль