Первая гражданская война в Риме

Неудивительно, что в этих условиях циннанцы проводили достаточно осторожную политику, ограничиваясь преимущественно узурпацией консулата. Сенат и комиции функционировали по-прежнему, хотя и под контролем новой власти. На основании суждений Цицерона предполагается, что снизилась активность судов, в прежние десятилетия являвшихся средоточием общественной активности[786]. В то же время Цицерон называет немало имен видных мастеров красноречия середины 80-х гг. Это Кв. Гортензий Гортал, П. Антистий, Л. Марций Филипп, Г. Папирий Карбон Арвина

[787], Кв. Серторий, Г. Гаргоний, М. Вергилий и др. (Brut. 179-180, 308). Кроме того, он сообщает о гибели во времена проскрипций многих судебных ораторов (пусть и не поименованных), истребление которых сравнивает с побоищами при Тразименском озере и Каннах[788]

. И когда он (Brut. 227) говорит о «безлюдности» форума, в условиях которой блистал талант П. Антистия (hoc etiam magis probabatur, quod erat ab oratoribus quaedam in foro solitudo), о попрании права и достоинства (

temporibus [...] iis, quibus inter profectionem reditumque L. Sullae sine iure fuit et sine ulla dignitajte res publica), то это следует понимать лишь как риторические фигуры речи, а также как исчезновение с форума выдающихся ораторов прежних лет — Л. Красса, М. Антония, Г. Цезаря Страбона, Кв. Катула, что и позволяло Антистию снискать славу, о которой пишет Цицерон. О статистике судебных дел данных у нас нет. Можно говорить лишь о том, что не было таких громких процессов, о которых мы слышали применительно к предшествующим и последующим периодам[789]

. В чем именно состояло пoпрание ius et dignitas, Цицерон не конкретизирует[790], что, кстати сказать, явно контрастирует с началом речи «За Росция Америйского», где он жалуется на «неблагоприятные обстоятельства» для судебных выступлений в то время, когда победили враги Мария и Цинны (1: iniquitatem temporum; taceant auterti idcirco, quia periculum vitant). Незримый контроль власти в важнейших случаях, безусловно, ощущался, но насколько часто и в какой мере, сказать невозможно из-за отсутствия данных. Само это молчание в известном смысле характерно — учитывая практически единодушную неприязнь античных авторов к циннанцам, логично было бы ожидать соответствующих примеров, и, вполне вероятно, что дело тут не только в скудости источникового материала. Причина этого, очевидно, в том, что циннанцы избегали явных нарушений (за исключением репрессий 87—86 и 82 гг. и переизбрания их вождей в консулы год за годом), которые стали бы достойным сюжетом для обличений со стороны их недругов.