Первая гражданская война в Риме

Когда Сулла дошел до Сильвия (совр. Гравина ди Пулья), местечка на границе Апулии и Калабрии, к нему, если верить Плутарху, явился раб некоего Луция Понтия[817] с предложением поспешить. В противном случае, предупреждал он, вскоре сгорит храм Юпитера Капитолийского. Это и произошло 6 июля 83 г. (Plut. Sulla 27. 12-13), в чем стороны, естественно, стали обвинять друг друга (Арр. ВС. I. 86. 390). Понтий, хозяин раба, был, скорее всего, самнитом, чьи края находились совсем рядом. В. А. Сираго противопоставляет его прочим самнитам, настроенным промариански. Он сравнивает Понтия с кампанцем Минацием Магием, который во время Союзнической войны набрал легион в области гирпинов, захватил Компсу, помог овладеть Геркуланумом, а вместе с Суллой осаждал Помпеи[818]. Другие исследователи, напротив, считают хозяина упомянутого раба Понтием Телесином, который сразится с Суллой в решающей битве при Коллинских воротах 1 ноября 82 г. (см. ниже, с. 296-300)

[819], т. е. человеком, римлянам отнюдь не лояльным. Впрочем, на тот момент его позиция могла быть иной[820]. Вскоре войска Суллы пересекли границу Самния, не встретив сопротивления со стороны его обитателей[821]

. Это свидетельствует, по-видимому, не столько о просулланских настроениях самнитов, сколько об их нейтральной позиции. Причины этого Э. Сэлмон видит в недостаточности уступок со стороны марианцев, М. Ловано — в пропаганде Суллы[822], который сумел убедить их, что им нечего бояться его возвращения. Ни о том, ни о другом источники ничего не сообщают, кроме того, что Цинна и Марий приняли условия самнитов в 87 г. Пропаганда, конечно, могла сыграть свою роль, особенно если учесть, что самниты понесли серьезный урон в ходе Союзнической войны и, вероятно, без крайней необходимости вступать в новую войну не спешили. С другой стороны, они не могли не помнить о победах Суллы над ними в 89 г. Так или иначе, визит понтиева раба можно считать одним из проявлений дружественного нейтралитета, которого в те месяцы придерживались самнитские общины.

За некоторое время до столкновения с армией Норбана в Кампании (см. ниже) к Сулле присоединился со своим войском Метелл Пий[823], до той поры выжидавший развития событий в Лигурии (Арр. ВС. I. 80. 365)

[824]. Если Аппиан не умалчивает о каких-то фактах, то получается, что Метелл спокойно прошел большую часть Италии, не встречая препятствий со стороны правительственных войск. Впрочем, если его силы насчитывали несколько тысяч человек, он мог переправить их по морю, коль скоро сумел перебраться в Лигурию из Африки, где оставался до 84 г. (см. ниже, с. 325) — сухопутный маршрут при этом исключался. В любом случае, марианцы никак не попытались воспрепятствовать ему.

Наконец в Кампании, близ Тифатской горы[825], путь Сулле и Метеллу преградили войска консула Гая Норбана. Его легионы стояли на пересечении Аппиевой и Латинской дорог, одновременно прикрывая переправу через р. Вольтурн[826]

. Примечательно, что Норбан и Сципион не попытались разгромить врага комбинированным ударом, а действовали поодиночке. Возможно, армия второго консула просто не успела еще подойти, в том числе и из-за умелого маневрирования Суллы, который оперировал по внутренним линиям и потому имел больше возможностей для разъединения сил врагов[827]. Сулла, однако, не спешил дать бой и отправил к врагу послов. Какие условия они предъявили Норбану, неизвестно. Эпитоматор Ливия (per. 85) уверяет, будто послы «претерпели насилие» от консула (legatis, qui de расе agerent, et ab cos. C. Norbano violatis). Однако эти сведения восходят к явно просулланскому источнику, и что подразумевается под «насилием», избиение или брань и несколько толчков, мы не знаем[828]. Ясно лишь, что Сулла мог объявить о срыве попытки примирения не по его вине.