Первая гражданская война в Риме

Однако все это не более чем гипотезы. Дальнейшее Плутарх описывает следующим образом: «Начались встречи и совещания, но Сулла, постоянно находя новые предлоги, все откладывал окончательное решение, а тем временем разлагал солдат Сципиона с помощью собственных воинов, которые были столь же искусны во всякого рода хитростях и кознях, как и сам их полководец. Они приходили в лагерь к неприятелям и, оказываясь среди них, одних сразу сманивали деньгами, других обещаниями, третьих лестью и уговорами. Наконец Сулла с двадцатью когортами подошел вплотную к лагерю Сципиона. Солдаты Суллы приветствовали солдат Сципиона, а те ответили на приветствие и присоединились к ним. Покинутый Сципион был схвачен в своей палатке, но отпущен» (Sulla 28. 2-5). В биографии Сертория Плутарх приводит дополнительные подробности происшедшего: когда «Сулла, став лагерем возле лагеря Сципиона и разыгрывая из себя друга, ищущего мира, подкупом перетянул на свою сторону войска противника — Серторий заранее предупреждал Сципиона, чем все это кончится[845], но тот не прислушался к его словам» (Sert. 6. 3-4). Примерно то же пишет Эксуперанций: «Консулы выступили [в поход] и, хотя Серторий тому противодействовал, допустили общение между своим и сулланским войском[846]. Совершилась измена, и все войско перешло на сторону Суллы»[847]

.

Несколько иная версия событий у Аппиана: «Сципион отложил окончательный ответ и отправил вестником Сертория [сообщить об] условиях переговоров своему товарищу по должности Норбану, войска же противников оставались в бездействии, ожидая ответа Норбана. Серторий на пути захватил Суэссу[848], бывшую на стороне Суллы. Сулла выразил за это Сципиону недовольство, а последний, или потому, что он знал о том, что произошло с Суэссой, или потому, что он не получил еще ответа от Норбана, — образ действия Сертория, действительно, был неожиданным, — отослал Сулле заложников. Немедленно после этого армия Сципиона, обвинившая консулов в беспричинном захвате Суэссы во время перемирия и в отсылке заложников, чего никто не требовал, тайно согласилась перейти на сторону Суллы, когда он подойдет ближе. После того, как это произошло, тотчас же все войско Сципиона перешло на сторону Суллы, так что последний захватил консула Сципиона и его сына Луция, которые оставались одни из всего войска в шатре... Сципиона и его сына, не будучи в состоянии их переубедить[849], Сулла отослал обратно, не причинив им никакого вреда» (ВС. I. 85-86)[850]

.

Происшедшее вызвало самые разноречивые комментарии ученых. «И в Риме, и в лагере самого Сципиона были люди, которые имели основания ненавидеть Суллу и не желали никакого соглашения с ним[851]. Одним из наиболее известных в их числе был претор Кв. Серторий», которому Сулла в свое время помешал стать плебейским трибуном. «К несчастью для себя, Сципион теперь назначил такого человека для отправки сообщения Норбану. Однако, по-видимому, у него не было другого выбора — он сделал так потому, что Серторий, вероятно, являлся офицером наиболее высокого ранга в его армии», — пишет А. Кивни[852]. А. Шультен считает, что Серторий, срывая переговоры, хотел спасти армию, в рядах которой активно действовали сулланские агитаторы, от окончательного развала[853]

.

Но речь могла идти не только о желании Сертория сорвать переговоры[854]. В случае отступления обладание Суэссой обеспечивало безопасный отход по Аппиевой дороге и позволило бы отрезать Суллу от долины Лириса[855]. Высказывалось мнение, что Сулла, контролируя Суэссу, создавал угрозу правому флангу консульской армии[856]

. Стратегическая важность города подтверждается, в частности, тем, что для его захвата Серторий отклонился от маршрута на Капую (а не «на пути» (έν παρόδφ), как пришет Аппиан)[857].

Каковы бы ни были причины этого поступка (одна другую не исключает), не вполне ясно, когда именно перешла Суэсса Аврунка на сторону Суллы — из рассказа Аппиана как будто следует, что уже к этому времени Суэсса определила свою позицию. Однако высказывалось весьма резонное предположение, что жители города заявили о своей поддержке будущего диктатора не до, а во время переговоров, и тогда именно они, а не Серторий оказались нарушителями перемирия[858].