Первая мировая война

Однако число больных, действительно страдающих неврозом военного времени, вызванным разрывами снарядов, также росло и к концу войны достигло более 50 000. Во время битвы на Сомме случаи полной потери сил на нервной почве и неврозов военного времени настолько участились, что возле каждой армейской части пришлось открыть специальные медпункты для их диагностики и лечения. Официальная позиция военных властей, как подчеркивают историки медицины, заключалась в том, что «во имя поддержания боевого духа в армии каждый солдат, неспособный выполнять свои обязанности из-за психологического состояния, должен становиться объектом тщательного расследования. Ни в коем случае не следует отправлять его на базу, если его состояние этого не требует».

8 августа британские силы на Сомме предприняли атаку в районе деревни Гиймон. Атаке, на которую решились в последний момент, не хватило огневой подготовки. Стоило солдатам покинуть траншеи, как они обнаружили, что немецкая артиллерия прицельно бьет по нейтральной полосе. Продвигаясь по этой долине смерти, они попали под интенсивный огонь германских пулеметов. В секторе наступления Ливерпульского шотландского батальона 10 из 20 офицеров и 96 из 600 солдат были убиты или пропали без вести. Прежде чем отступить, батальон трижды возобновлял атаку. В тот же вечер батальонный военврач, капитан Ноэль Чавесс, вывел на нейтральную полосу группу добровольцев, чтобы найти раненых, оставшихся на поле боя. «Мы собрали очень много личных знаков, и тем сократили трагический список пропавших без вести», – писал он домой. Словом, «пропавшие без вести» практически всегда оказывались погибшими, которых не удалось найти.

Среди тех, кого вернул Чавесс, было трое тяжелораненых, лежавших всего в двадцати метрах от германских траншей. Двое из них позже скончались. Один из солдат вспоминал: «Поразительно, что во время спасательной операции он расхаживал между траншей с электрическим фонариком, свистом и криком привлекая внимание раненых, и находил их. Не боясь ни снайперов, ни шальных пуль, он делал свое дело, оказывал помощь, пока не рассвело». В какой-то момент группа спасателей оказалась слишком близко к германским траншеям. Немцы открыли огонь, и Чавесс был ранен в бедро. За свою работу в ту ночь он был награжден Крестом Виктории.

На Восточном фронте генерал Брусилов приблизился к западному рубежу российского наступления, захватив 7 августа город Станислау (Станиславов) в Восточной Галиции и взяв в плен 7000 австрийцев и 3500 немцев, но на оккупированную Германией Польшу, на Западную Галицию или Венгрию он не замахнулся. Это было великое побоище. Флоренс Фармборо и ее российские коллеги-медсестры как-то утром по пути на фронт пересекли недавнее поле боя. Вот что писала она в своем дневнике: «Повсюду там же, где упали, лежали мертвые в странных, неестественных позах: скрючившись, согнувшись пополам, врастяжку, ничком, навзничь… Австрийцы и русские лежали бок о бок. И все эти разодранные, изломанные тела валялись на земле, покрытой темными пятнами. Один австриец без ноги, с обгоревшим лицом, лицо второго превращено в кровавое месиво; русский солдат с подогнутыми ногами, повисший на колючей проволоке. И почти у всех – открытые раны, в которых копошатся мухи и черви».

Десять дней спустя Флоренс Фармборо доложила о «нескольких группах дезертиров» неподалеку от ее перевязочного пункта. Их окружили и вернули в траншеи. Два дня спустя умирающий солдат с ранением живота умолял ее о глотке воды. На всех фронтах хорошо известно, что для таких раненых вода смертельно опасна. «Его глаза встретились с моими; это были глаза умирающего, но они вопили о жажде. Я понимала: если я не дам ему воды, он умрет в муках от жажды, если дам, он тоже умрет, но мучения его будут меньше. Поддавшись слабости и сочувствию, я взяла кружку; его горящие глаза следили за мной, полные беспокойства и благодарности. Я поднесла кружку к его губам, но он схватил мою руку и дернул кружку вверх. Вода выплеснулась прямо в его открытый рот, обрызгала его лицо и подушку, но он глотал ее шумными глотками. Когда мне удалось освободить свою руку, кружка была пуста. Я расстроилась и чувствовала, что дрожу. Я вытерла его лицо, тогда он открыл глаза и посмотрел на меня; я увидела в них огромную благодарность и облегчение. Но прежде чем я поставила кружку, послышался странный булькающий звук, и у него изо рта хлынула зеленая жидкость; она залила носилки и полилась на пол. Его глаза закрылись… он перестал дышать».

22 августа армия Брусилова на 19-километровом участке фронта столкнулась с двумя турецкими дивизиями, которые год назад участвовали в сражении на Галлиполи. Однако австрийские силы были отброшены. Генерал Гофман, который на тот момент координировал сражение в Галиции, 27 августа написал в дневнике: «Офицеры на действительной службе занимают комфортабельные кресла в ставке Верховного командования. К тому же все эти народности смешались вместе – не меньше двадцати трех разных языков. Никто никого уже не понимает» [142].