Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

В своей небольшой книжке под названием «Голос флота» (Whispers from the Fleet) Кристофер (Кит) Крэдок предупреждал, что «бездумная лобовая атака никогда не доводит до добра». Однако именно ее он и предпринял, выведя свою эскадру из-под прикрытия 304-мм орудий броненосца Canopus, поступившего под его командование. Капитан Canopus получил донесение от старшего инженера-механика, что из-за технических неполадок корабль должен сбросить скорость до 12 узлов. 36 часов спустя выяснилось, что у инженера-механика сдали нервы – на самом деле необходимости замедлять ход не было, но броненосец уже отстал от эскадры на 300 миль, поэтому при Коронеле сражаться не мог.

Выяснилось это слишком поздно, когда Крэдока было уже не спасти. И хотя его старые броненосные крейсеры Good Hope и Monmouth были укомплектованы командой из резервистов и единственным боеспособным кораблем можно было признать лишь легкий крейсер Glasgow, Крэдок не стал спасаться бегством от превосходящих сил противника. Верный слуга короля, он был произведен в рыцари за «личные заслуги» перед Его Величеством; как и остальные флотские офицеры, он помнил, какой позор навлек на себя адмирал Эрнест Трубридж, не став преследовать Goeben и Breslau в Средиземном море, когда война только начиналась. И хотя его собственные силы были куда скромнее, чем у Трубриджа, Крэдок вступил в бой и вскоре погиб вместе с 1600 британскими моряками и своей эскадрой. Асквит писал Венеции Стэнли в сердцах: «Надеюсь, бедолага лежит на дне – в противном случае он заслуживает трибунала»{738}

.

Коронель, не имевший стратегической ценности, нанес удар по британскому престижу и переполошил и без того нервничавшее британское правительство. Джеллико часто называют перестраховщиком, чья чрезмерная осторожность впоследствии лишила Королевский флот крупной победы у берегов Ютландии. Однако благоразумие главнокомандующего, пусть и не сулившее лавров, выгодно контрастировало с самоубийственным поступком Крэдока, импульсивностью Битти и тактической недалекостью, которая привела к потоплению Hogue и двух других однотипных крейсеров подлодкой U-9. Тем не менее правительство жаждало громких побед. Асквит с привычной беспечностью, подтверждавшей его негодность на роль руководителя страны в военное время, писал Венеции Стэнли 4 ноября, после Коронеля: «Я говорил Уинстону… пора бы ему уже чем-нибудь похвастаться. А еще у меня разбилось несколько тарелок»{739}

.

На самом деле, разумеется, кто-кто, а Первый лорд не нуждался в уговорах, чтобы пойти на риск: он как раз принял одно крайне опасное решение. В октябре принца Луиса Баттенбергского сместили с должности, и Черчилль попытался восполнить недостаток «твердой руки» в Адмиралтействе, назначив преемником принца бывшего Первого морского лорда, адмирала лорда Фишера. Адмирал был из тех кипучих умов, которые так нравились Черчиллю, называвшему «Джеки» Фишера «истинным вулканом знания и фонтаном идей»{740}

. В 1914 году идейному вдохновителю дредноута уже исполнилось 73. Его почитатели справедливо отмечают, что во время второго своего срока на посту Первого морского лорда он демонстрировал куда большую взвешенность суждений и последовательность в практических вопросах, чем может показаться по его несдержанной переписке. Однако Черчилль с Фишером вскоре поссорились и начали борьбу за главенство, которая не добавляла Адмиралтейству ни работоспособности, ни спокойствия.

К счастью для престижа Британии, поражение Крэдока у Коронеля было заглажено 8 декабря. Два линейных крейсера под командованием сэра Давтона Стерди, целенаправленно отделившись от флотилии Битти, подбили корабли Шпее, когда тот опрометчиво предпринял набег на Фольклендские острова за углем, ослушавшись приказа возвращаться в гавань. В этот раз старый Canopus сыграл свою роль: его намеренно посадили на мель в гавани Порт-Стэнли, а систему управления огнем перенесли на холм над городом, тем самым позволив старику открыть огонь первым. Британцам повезло, что Шпее не пошел на сближение и не попытался торпедировать покидающие гавань корабли Стерди. Это был бы единственный для немцев шанс избежать поражение.