Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Интересно отметить, что страны Центрально Союза более 65 % своего рейтинга, почти 2/3, набрали непосредственно за военные действия, в то время как для Антанты характерно приблизительное равенство «боевых» и «небоевых» показателей:

	Боевой рейтинг	Небоевой рейтинг	Всего	% боевого	% небоевого
Германия	59,825	33,2	93,025	64,3 %	35,7 %
Великобритания	24,09	40,5	64,59	37,3 %	62,7 %
Россия	21,6	9,33	30,93	69,8 %	30,2 %
Франция	12,66	11,67	24,33	52,0 %	48,0 %
Австро-Венгрия	21,55	7,93	29,48	73,1 %	26,9 %
Италия	10	11,1	21,1	47,4 %	52,6 %
Турция	5,25	4	9,25	56,8 %	43,2 %
Болгария	3	2,83	5,83	51,5 %	48,5 %
Центральные державы	90,625	47,96	138,585	65,4 %	34,6 %
Антанта	73,45	67,93	141,38	52,0 %	48,0 %

По интегральным критериям выделяется Германия, которая за этап позиционной войны практически удержала «двухдержавный стандарт»: ее рейтинг приблизительно равен сумме рейтингов двух следующих за ней стран. Еще более заметна выдающаяся роль Германии в войне, если сравнивать только боевые показатели: Германия опережает, по этим цифрам, три сильнейшие страны Антанты, взятые вместе.

А вот по небоевому рейтингу на первое место выходит Великобритания: она сильнее остальной Антанты, вместе взятой, и отвечает двухдержавному стандарту в отношении всех участников войны.

К концу 1917 года сложилась необычная и трудная для обеих сторон ситуация. Серьезные ошибки, допущенные Антантой в кампании 1915 года, привели к выходу из войны России и ликвидации Восточного фронта. Это дало Германии преимущество на Западном фронте, очевидно, временное — до переброски в Европу значительных американских сил.

Таким образом, зимой или ранней весной 1918 года могло последовать германское наступление с решительными целями, и опыт Капоретто наглядно продемонстрировал, чем такое наступление может закончиться.

Впервые с осени 1914 года война подошла к кризису стратегического масштаба, и победа перестала казаться союзникам гарантированной.

Что касается Центральных держав, то стратегическая ошибка Э. Фанкельгайна с Верденской операцией 1916 года привела к тому, что Россия вышла из войны слишком поздно, чтобы это помогло Турции и Австро-Венгрии.

Кампании 1918 года и последующей «борьбе за мир», а также Великой Октябрьской Социалистической Революции и историческим судьбам «красного проекта» мы посвятим заключительную книгу «Первой мировой между Реальностями».

Что же касается «осады Трои», то этот раздел книги мне кажется уместным закончить общими рассуждениями, которые, к тому же, тесно связаны с сегодняшним днем.

В чем причина войн? Еще в XIV столетии профессора Сорбонны ответили на этот вопрос, заданный королем Франции, в том духе, что первая война была на Небе, а Земля есть отражение Небес, к тому же упрощенное и уродливое, так что войнам на Земле не приходится удивляться. В этом есть, наверное, какая-то истина, но если мы говорим о Первой мировой войне — ее начале, тысяче дней позиционной бойни, последующей борьбе за новое мироустройство, обернувшееся старым, то я не вижу здесь воли Бога.

Вижу ошибки политиков, бездарность и чванство дипломатов, вижу преступления «борцов за свободу и национальные интересы», уже забывших про заповедь «не убий», но еще не научившихся оценивать масштабы того обвала, который может вызвать выстрел террориста, газетная статья или дипломатическая нота.

Лиддел-Гарт написал, что политики и генералы могли развязать войну, но после этого они стали марионетками в руках изобретателя пулемета Хирама Максима, и остановить конфликт было уже не в их власти. Я склонен думать, что, скорее, они стали заложниками общественного мнения и своих неуклюжих попыток его направлять. В демократическом государстве достаточно один раз представить противника воплощением вселенского зла, избирательно убивающим стариков, детей, женщин и священников, чтобы сделать невозможным любой компромисс.

Мировая война — это всегда цивилизационный суд, и это неизменно — суд над побежденными. Нарушение немцами нейтралитета Бельгии — преступление, которому не может быть оправдания. Я, кстати, согласен — действительно преступление. Но нарушение Великобританией нейтралитета Греции под предлогом «военной необходимости» выглядит едва ли не более цинично.

О вступлении в войну Италии и Болгарии, об английской блокаде и германской контрблокаде на этих страницах было сказано достаточно.

Д. Толкиен заметил, что «проникая в коварные замыслы Врага, трудно не проникнуться его коварством», так что симметрия военных преступлений не должна нас удивлять. Первая мировая война была схваткой насмерть, и если одна из сторон что-то позволяла себе, прикрываясь военной необходимостью, другая с неизбежностью делала то же самое или, во всяком случае, похожее.