Первый человек

«Все, кроме смерти!» — кричит Тома.

Доктор Кайоль в саду. Он идет прямо к укрытию Тома и говорит:

— Иди сюда. Не надо больше прятаться. Ты теперь большой.

Да, он теперь большой. Но детство не умирает никогда. Этого доктор Кайоль не знает.

Больше нет синего света на улице. Осталась только черная тьма.

Тома старается вызвать видение. Все перемешалось в его уме. «Человек с оленьей головой» должен быть где-то здесь. Он и Кристина поместили его в святилище перед тем, как их арестовали и отправили в тюрьмы. Поставили за большим сталагмитом. Но Тома не нашел его там. Кто-то забрал статуэтку.

Придет ли сюда Кристина?

Передним возник образ из прошлого. Элен Вейль, пациентка доктора Кайоля. Та, у которой всегда была на лице грустная улыбка. Она страдала от депрессии. Доктор сказал, что ее надо освободить.

Ночь. Каменный топор поднимается и опускается несколько раз. Элен не успевает закричать.

Второй образ. Джулия Шевалье. Она тоже страдает от сильной депрессии. Но ходит уже не к Кайолю, а к священнику из своего квартала. Первый Человек ударяет ее, когда она спит. Она тоже не успевает закричать.

Тома чувствует, что ему нужен свет. Но его фонарь для подводных погружений остался в другом зале. Невозможно найти фонарь в темноте. Невозможно.

Сильная воля побеждает все.

Он ползет наугад и натыкается на стену. Хочет встать, но ноги его не держат. Камень холодный и влажный. Его ноги скользят. Он признает, что побежден, и ложится на пол.

Появляется третий образ.

Люси шагает, широко раскрыв глаза. Ее взгляд смотрит куда-то за пределы действительности. На ней омерзительный синий халат и пластмассовые тапочки без задников. Это не женщина, а робот, который питается химическим веществами. Химия отравила каждую клетку ее тела. Надо сломать эту машину и освободить душу, которая находится внутри. Разобрать машину до самого сердца, вынуть из этого живого аппарата все его части, одну за другой. А душа не умирает никогда.

— Я освободил их всех. Всех!

49

— После того как войдешь, ничего не делай!

О'кей?

Де Пальма покачал головой. Капюшон подводного костюма давил ему на щеки. Он торопился снова оказаться в воде. Капитан Франки из отряда пловцов службы общественной безопасности был крупный и рослый. Этому здоровяку хотелось верить.

— Один наш парень будет впереди тебя, другой сзади, — продолжал Франки. — Ты ничем не рискуешь. Совершенно ничем. Ты уверен, что это сработает?

— Да, — тихо ответил Барон.

Франки первым прыгнул в воду. И меньше чем через пять минут три пловца стали лишь черными силуэтами, которые скользили вдоль стены, мимо мягких горгоний [68], губок и актиний. Через одинаковые промежутки времени де Пальма выпускал в воду длинные цепочки пузырьков кислорода, которые взлетали верх, к серебристой поверхности моря.

На глубине чуть меньше тридцати восьми метров дно было покрыто осадками. Отвесная стена внезапно закончилась. Ее основание разрезало пополам груду упавших сверху камней и недавно передвинутых сюда бетонных блоков.

Капитан Франки открыл замки, запиравшие пещеру, снял со входа решетку и поставил ее сбоку. Его движения были медленными, и каждые пять секунд их сопровождал, как отметка времени, выдох его редуктора.

Вход в пещеру был шириной всего около метра. Среди бурной воды он казался глазом, который угрожающе смотрит из впалой глазницы. Шарль Ле Гуэн — ныряльщик, который исследовал эту пещеру, — назвал этот вход вредной для здоровья и опасной дырой. Он, несомненно, был прав.

Де Пальма остановился на несколько секунд. По его спине пробежал холодок. Это был древний страх человека, который чувствует, что находится в полной власти того, что его окружает.

Франки пошел вперед первым, а де Пальма в двух метрах сзади него. Два раза кислородные баллоны царапали стену. Пронзительный свист редуктора при каждом вздохе разрывал барабанные перепонки. Перед узким участком прохода водолазы сделали остановку для декомпрессии. Де Пальма закрыл глаза и сжал кулаки. Здесь проход сужался и делал поворот, а потом резко поднимался вверх. В изгибе он был чуть шире, чем плечи майора.

Де Пальме пришлось скрючиться, снять баллоны и толкать их впереди себя, при этом крепко сжимая редуктор огрубевшими от холода губами и стиснув зубами наконечник.

Франки только что прошел это препятствие и исчез из поля зрения де Пальмы. Барон чувствовал, как дышит море во впадинах скалы. Он пробирался вперед, помогая себе локтями, и вдруг смог опять почти полностью выпрямиться. Его ладони ему мешали, живот терся о камни. Свинцовый пояс два раза цеплялся за неровности камня, тогда майору приходилось возвращаться назад на несколько сантиметров и делать новую попытку. Второй полицейский пловец шел сзади него и следил за каждым его движением.