Первый крестовый поход: Зов с Востока

Актуальная и точная информация о бедственном положении Византии распространилась настолько широко, что, когда Урбан II зимой 1095 года встал перед толпой в Клермоне, у него не было необходимости вводить их в курс дела. «Вы должны поспешить предоставить помощь вашим братьям, живущим на Востоке, – говорится в одной из версий обращения папы, – которые нуждаются в ней и о которой просят. Потому что турки, народ Персии, нападают на них, как многие из вас уже слышали, и продвинулись далеко вглубь ромейской территории, достигнув части Средиземного моря, которая называется протокой Святого Георгия. Они захватывают все новые и новые земли, принадлежащие христианам, победили их семь раз в семи сражениях, убили или захватили в плен многих людей, разрушили храмы и опустошили Царство Божие»{363}. Широкое распространение информации о кризисе на Востоке в значительной степени объясняется письмами, которые рассылал Алексей I, и предпринимаемыми им в 1090-х годах отчаянными усилиями добиться поддержки для империи.

Информация попадала на Запад не только по официальным каналам. Новости о событиях в Малой Азии приносили в Европу путешественники и паломники, которые в конце XI века добирались до Константинополя или Иерусалима. Некоторые, как, например, граф Фландрии Роберт, своими глазами видели, в каком положении оказалась Византия: в 1089 году он проехал по ее территории, возвращаясь на родину после паломничества на Святую землю. Хронист Вильгельм Апулийский, писавший свою летопись в южной Италии в конце XI века, также слышал о нападениях на церкви и притеснениях христиан. Однако он считал, что кризис возник из-за чрезмерного сближения византийского императора с турками с целью использования их для укрепления своих позиций{364}. Если принимать во внимание контакты Алексея I с Сулейманом и особенно с Малик-шахом, то в этих словах есть изрядная доля истины. При этом само мнение о личной вине Алексея I в создавшемся положении демонстрирует, что императорский двор не мог полностью контролировать поток новостей с Востока.

Однако, несмотря на то что люди, возвращающиеся в Западную Европу из Константинополя и Святой земли, высказывали собственные мысли, последовательность и постоянство их рассказов показывали, насколько эффективно Константинополь управлял подачей информации. Содержание, тон и посыл историй был почти идентичен: христиане, в особенности духовенство, подвергаются жестоким преследованиям, положение в Малой Азии катастрофическое, потому что туркам удалось дойти до самой протоки Святого Георгия; Византии требуется срочная военная помощь. Сюжет почти всегда была почти одинаковым, потому что источником большей части информации был сам император.

Общим для большинства таких историй был один пункт – ухудшающееся положение в самом Иерусалиме. В конце XI века жизнь в Палестине и на Святой земле становилась все тяжелее. Турки сначала вполне терпимо относились к немусульманским общинам в этом регионе. Однако захват Иерусалима египетской династией Фатимидов в 1070-х годах привел к обострению отношений между турками-суннитами и египтянами-шиитами. В результате нападения на прибрежные области в 1089 году Фатимидам удалось завоевать значительные территории, а гибель в бою видного турецкого полководца в 1091 году только усилила опасения суннитов. Их страхи отразились на жизни местного населения{365}. Появились сообщения о насильственном обращении в ислам греческих и армянских христиан в Антиохии и о резком повышении налогов и пошлин для христиан, живущих в Иерусалиме

{366}. Все это сопровождалось преследованиями и гонениями. Досталось и евреям. В 1077 году в Иерусалиме была сожжена главная синагога – и это только один зафиксированный пример притеснений, которые они претерпели в то время{367}

.

Несмотря на то что недавние исследования ставят под вопрос, насколько тяжелой стала жизнь немусульман в 1070–1080-е годы, арабские источники также зафиксировали рост напряженности в Иерусалиме, Антиохии и на Святой земле непосредственно перед Первым крестовым походом{368}. Арабский летописец из Алеппо, живший в XII веке, отмечал, что «люди в сирийских портах не позволяют франкским и византийским паломникам идти в Иерусалим. Те, кто уцелел, распространяли эту новость в своих странах. Так они готовились к военному вторжению»{369}. Другой писатель высказывал предположение, что очевидные нарушения прав антиохийских христиан, чинимые новым сельджукским правителем Яги-Сияном, спровоцируют ответную реакцию{370}.