Первый советник короля

Жизнь текла своим чередом. Спокойные, неторопливые прогулки по лесам и лугам. Ночи любви, когда мы с Анжелой снова привыкали друг к другу, открывая что-то новое, неизведанное раньше, преодолевая невольное смущение и скованность… Слава богу, она перестала комплексовать из-за слегка «расплывшейся» фигуры. Тем более что главная причина ее волнений – рыхлый после родов живот – опять стал подтянутым и почти таким же упругим, как прежде. Ну, а что на нем и на боках появились растяжки… да черт с ними! Неужели это такая большая плата за сыночка? Я клятвенно заверил женушку, что она для меня по-прежнему красивее всех женщин на свете.

– Даже чем молодая Шэрон Стоун? – с некоторой ехидностью поинтересовалась польщенная Анжела.

– Даже чем молодая Клаудия Шиффер! – заявил я.

– Наверное, ты все-таки врешь. Но так приятно слышать, черт возьми! Любимый мой…

Счастливая возня с ребенком, умиление и страх из-за того, что он еще такой маленький и хрупкий… Томительное ожидание, сводящее с ума… Казалось бы, что тут такого – подождать один-единственный месяц! Но когда на кону не только судьба государства, но и собственные головы, этот месяц кажется годом.

Повторяю, даже мне ожидание далось непросто. Что уж говорить про князя с его кипучей, брызжущей энергией! Нервы Иеремии были на пределе. Поэтому, когда мы получили известие от лазутчиков в Варшаве, что Сейм принял условия князя и депутация направилась к нам, с плеч будто упал тяжелый камень.

– Слава Езусу! – воскликнул Вишневецкий, молитвенно сложив руки и воздев взор к небу. Слезы покатились по его щекам. – Мы победили! Пан Анджей, мы одолели этих спесивых гордецов!

– Теперь ты стал королем, светлый княже! – торжественно провозгласил я, сам взволнованный до глубины души. – И ничто не помешает воплощению наших грандиозных планов!

– Да, ничто и никто! – с благоговением произнес Иеремия. – Пан Анджей, надеюсь, не откажется возглавить мое посольство к царю Алексею? Поверьте, мне больно будет расстаться с вами даже на краткое время, но ведь это в интересах дела! Уж своему соотечественнику, пусть из другой эпохи, – тут Иеремия лукаво усмехнулся, – московский государь поверит быстрее, нежели чужеземцам. И вы легче найдете общий язык с его боярами.

– Почту за честь! – поклонился я. – И сделаю все, что в моих силах.

– Наверное, еще преподнесете царю калейдоскоп? – весело рассмеялся князь. – Со словами: «Подарок государю и великому князю Всея Руси от брата его, короля Речи Посполитой»?

– Непременно! С корпусом из чистого золота. В знак особого почета и надежды на прочный союз!

– А если вдруг каким-то чудом пан встретит в Москве этого дурачка Беджиховского… – князь вдруг расхохотался. – О-о-о, представляю, что с ним будет!

– Да уж! – согласился я. – Наверное, выпрыгнет из окна с воплем: «Русские идут!»

– Прощу прощения, не совсем понял. Впрочем, это не так уж важно… О Матка Бозка, скорее бы дождаться их прибытия! – воскликнул вдруг Вишневецкий, перестав улыбаться. На его лицо будто наползла тень. – Конечно, мои люди в Варшаве надежны, но вдруг какая-то ошибка? Или, может, Сейм решил выдвинуть встречные условия? Но тогда будет война! Как же не хочется проливать братскую кровь! – в его голосе зазвучала мучительная боль.

– Надо надеяться, княже… Ждать и надеяться.

– Да, ничего другого не остается. Кстати, пане, верно ли я слышал, что у вас в планах обвенчать сына с дочерью полковника Пшекшивильского-Подопригорского? Или это только сплетни? – улыбнулся вдруг князь.

Я немного замялся, подбирая слова.

– Не то чтобы сплетни… Скорее это планы пана Тадеуша и его супруги. То есть, ясновельможный, я хочу сказать, что мы с женой не будем против этого брака, наоборот, только порадуемся! Но лишь в том случае, если Александр и Магдалена, когда вырастут, сами полюбят друг друга и захотят соединить свои судьбы. А заставлять их мы не станем, ни за что.

– Если пан Александр характером пойдет в отца, его никто и не сможет заставить, – кивнул Иеремия. – Однако, пане, неужели вас не смутит разница в общественном положении? Вы – первый советник короля… я ведь коронуюсь в любом случае, даже если Сейм заупрямится. Наверняка будете сенатором, кавалером высших орденов государства, одним из самых влиятельных магнатов. Поверьте, я прекрасно понимаю, чем обязан пану, и сумею быть благодарным. А пан Тадеуш, даже если сделает карьеру, все равно будет стоять гораздо ниже. Для вашего сына брачный союз с панной Магдаленой – самый настоящий мезальянс, прошу прощения за откровенность.

– Пан Тадеуш – мой друг, это главное, – улыбнулся я. – А если мой сын, как правильно отметил ясновельможный, будет похож характером на отца, он сам выберет себе суженую. И вот тогда уже не найдется силы, способной помешать ему.

Князь медленно покачал головой:

– Настоящая дружба – большая редкость в наше жестокое и расчетливое время… Позвольте выразить восхищение! Пан Анджей необыкновенный человек, просто необыкновенный. После этих слов я уважаю его еще больше. Счастлив монарх, у которого есть такой замечательный советник и такой преданный друг!

Глава 42