Песнь крови

— Заткнись! — бросил старику Норта. Левая рука у него висела на перевязи, предплечье было туго перебинтовано, но лицо у юноши было достаточно угрожающим, чтобы старичок побледнел и молча плюхнулся на место.

Они нашли свободный столик, Баркус заказал выпивку на всех. Он прихрамывал — его ранили в лодыжку, — и по пути от стойки к столику довольно много пролил.

— Урод неуклюжий! — буркнул Дентос. — В следующий раз сам пойду.

Он был единственным, кто не получил на испытании ни единой царапины, хотя глаза у него испуганно блестели, и он почти не мигал, словно боялся того, что увидит, когда закроет глаза.

Каэнис пригубил свой эль и озадаченно нахмурился.

— Судя по тому, как люди к нему стремятся, я думал, эта штука вкуснее!

Вдоль скулы у него тянулось восемь швов. Брат из Пятого ордена, зашивавший рану, заверил его, что шрам останется на всю жизнь.

— Ну, — сказал Норта, поднимая кружку, — мы все здесь.

— Ага, — Дентос поднял свою и чокнулся с Нортой. — Ну, за… наверно, за то, что все здесь.

Они выпили. Ваэлин через силу хлебал эль, но выпил свою кружку до дна.

— Полегче, брат! — предупредил его Баркус.

Ваэлин обнаружил, что все они нервно переглядываются через стол. Он смотрел на пену, осевшую на дне кружки. Перед этим в Круге имела место неприглядная сцена с мастером Соллисом: Ваэлин осведомился, кто такой был этот высокий, и получил короткий ответ: «Убийца».

— Он был не убийца! — возразил Ваэлин. Нарастающий гнев перевесил привычную почтительность. Перед глазами все стояло лицо высокого, которого он отправил навстречу смерти. — Мастер, кто был этот человек? Почему мне следовало его убить?

— Городская стража каждый год предоставляет нам некоторое количество приговоренных к смерти, — отвечал Соллис. Его терпение явно было на исходе. — Мы отбираем самых сильных и опытных. Кто это такие — не наше дело. И не твое, Сорна.

— Сегодня — мое!

Ваэлин подступил ближе. Его все сильнее охватывал гнев.

— Ваэлин! — предостерег его Каэнис, перехватив его за запястье.

— Я убил ни в чем не повинного человека! — бросил Ваэлин в лицо Соллису, стряхнув с себя руку Каэниса и подходя еще ближе. — Зачем? Чтобы доказать вам, что убивать я умею? Это вы и так знаете. Это вы его выбрали, верно? Зная, что он — самый опытный. Зная, что именно мне предстоит с ним сразиться.

— Легкое испытание — не испытание, брат.

— Легкое?!

Перед глазами встала багровая пелена, Ваэлин почувствовал, как рука сама тянется к мечу.

— Ваэлин!

Дентос и Норта встали между ними, Баркус оттащил его назад, Каэнис цепко ухватил его за правую руку.

— Уберите его отсюда! — приказал Соллис, и товарищи поволокли Ваэлина к выходу. Он буквально двух слов связать не мог от ярости. — До завтра можете быть свободны. Помогите своему брату прийти в себя!

Ваэлин не был уверен, что эль — лучший способ прийти в себя. Его гнев ничуть не утих; наоборот, его страшно бесило то, что комната как будто движется сама по себе.

— Мой дядюшка Дерв мог выдуть за один присест больше эля, чем любой другой человек на свете, — сказал Дентос после четвертой кружки. Голова у него безвольно раскачивалась. — Они, бывало, каждый раз на летней ярмарке устраивали состязание. Люди за м-много миль схдились, во как! Но его н-никто одолеть не мог. Он б-был чемпионом пять лет кряду. Стал бы на шстой, да зимой упился насмерть.

Дентос умолк и громко рыгнул.

— Вот же старый дурень!

— Вот это и называется «веселиться»? — осведомился Каэнис, держась за стол обеими руками, словно боялся упасть.

— Ну, мне лично совсем неплохо! — сказал Баркус, радостно ухмыляясь. Рубаха у него промокла от эля, но он, похоже, совсем не обращал внимания на то, что каждый раз, как он прихлебывает из кружки, по подбородку у него стекают ручейки эля.

— Двое братьев… — говорил Норта. Он уже больше часа талдычил про свое испытание. Судя по тому, что удалось разобрать Ваэлину, двое из тех, кого он убил, были братья, по всей видимости, разбойники. — Близнецы… по-моему. Выглядели совершенно одинаково и даже перед смертью издали один и тот же звук…

Желудок у Ваэлина скрутило неприятной судорогой, и юноша понял, что его сейчас стошнит.

— Пойду выйду, — пробормотал он, встал и поплелся к двери. Ноги, казалось, начисто разучились ходить по прямой.

На улице в легкие хлынул свежий воздух, тошнота немного унялась, но Ваэлин все равно провел несколько минут, блюя над сточной канавой. Потом привалился спиной к стене трактира и медленно сполз на мостовую. Дыхание клубилось в холодном воздухе. «Жена моя», — сказал высокий. Может быть, он звал ее. Или просто призывал воспоминание, чтобы ее лицо было последним, что он унесет с собой Вовне.

— Человеку, у которого так много врагов, нельзя позволять себе становиться настолько уязвимым.

Стоящий над ним мужчина был среднего роста, но хорошо сложен, с худощавым, изборожденным глубокими морщинами лицом и пронзительным взглядом.

— Эрлин! — сказал Ваэлин, высвобождая рукоять ножа. — А вы совсем не изменились.

Он обвел мутным взглядом пустынную улицу.

— Я что, уснул? Вы действительно здесь?