Песнь крови

— Но если Урлиан защищал жену, какое же это убийство? Суд не мог этого не учесть.

— Разумеется. Но у судьи были богатые друзья, которые воспользовались удобным случаем. Ты знал, что против тебя в этом испытании почти никто не ставил? У тебя были слишком высокие шансы. Если выпустить на арену Урлиана, это позволило бы их уравнять. И ему сделали предложение: признать себя преступником и быть избранным для испытания. Устроить это было несложно: твои мастера не могли не оценить его умения. Если бы он убил тебя, он и его жена получили бы свободу.

Ваэлин обнаружил, что полностью протрезвел. Тошнота развеялась, вытесненная холодной, неукротимой решимостью.

— Его жена по-прежнему в Черной Твердыне?

— Да. Теперь она, должно быть, уже знает о судьбе мужа. Боюсь подумать, на что может толкнуть ее горе.

— А имена этого судьи и его богатых друзей вам известны?

— А если я тебе их скажу, что ты станешь делать?

Ваэлин устремил на него холодный пристальный взгляд.

— Убью их всех. Вы ведь на это рассчитывали? Толкнуть меня на путь мести. Хорошо, я согласен. Просто сообщите мне имена.

— Ваэлин, ты меня не понял. Мести я не хочу. В любом случае, всех их тебе и не убить. У богатых людей из знатных семей много защитников и охранников. Одного ты, может, и убьешь, но не всех. Тебя зарубят, а Иллия по-прежнему будет ждать своей судьбы в Черной Твердыне.

— Зачем тогда было мне об этом рассказывать, раз сделать я ничего не могу?

— Ты можешь выступить в ее защиту. Твое слово дорогого стоит. Если бы ты пошел к своему аспекту и объяснил…

— Она отрицательница. Они не станут ей помогать, пока она не отречется от своей ереси.

— Этого она не сделает. Она привязана душой к своим верованиям куда сильнее, чем ты можешь себе представить. Сомневаюсь, что она могла бы отречься от них, даже если бы хотела. Но я знаю, что ваш аспект, Ваэлин, человек сострадательный, и он выступит в ее защиту.

— Даже если и так, со времени последнего конклава Черная Твердыня уже не охраняется Шестым орденом. Она попала в руки Четвертого. Я встречался с аспектом Тендрисом — он не станет помогать нераскаянному отрицателю.

Ваэлин отвернулся к реке. Грудь его терзали гнев и беспомощность, перед мысленным взором вновь и вновь всплывало бледное лицо Урлиана, просящего за свою жену.

— Так, значит, ты ничего сделать не можешь? — спросил Эрлин. В его голосе звучала безнадежность. Ваэлин понял, что Эрлин решился встретиться с ним в порыве отчаяния и сильно рисковал при этом.

— Придя сюда, вы проявили большое доверие ко мне, — сказал Ваэлин. — Спасибо.

— Я прожил достаточно долго, чтобы уметь видеть в людских сердцах.

Эрлин отступил от реки, протянул руку Ваэлину.

— Извини, что взвалил на тебя эту ношу. Отныне я больше не потревожу тебя.

— По мере того, как я становлюсь старше, я все больше убеждаюсь, что знание правды лишним не бывает. Это не ноша, а дар.

Ваэлин пожал протянутую руку.

— Назовите мне имена.

— Я не стану открывать тебе путь, ведущий к твоей собственной смерти.

— Этого не будет. Доверьтесь мне. Я кое-что придумал.

Глава десятая

Он выбрал ворота в восточной стене, рассчитав, что там будет меньше всего народу. Невзирая на поздний час, главные ворота дворца охранялись слишком бдительно, и слишком много уст готовы будут поведать о том, как Ваэлин Аль-Сорна явился требовать аудиенции у короля.

— Вали отсюда, парень, — сказал ему сержант на воротах, не давая себе труда выйти из караулки. — Иди проспись!

Ваэлин сообразил, что от него, должно быть, разит, как из пивной бочки.

— Мое имя — брат Ваэлин Аль-Сорна из Шестого ордена, — сказал он так надменно, как будто имел полное право тут находиться. — Я прошу аудиенции у короля Януса.

— О Вера! — безнадежно выдохнул сержант. Он вышел из караулки и свирепо уставился на Ваэлина. — Знаешь ли ты, что человека, назвавшегося офицеру королевской стражи чужим именем, могут и высечь?

За спиной у сержанта появился стражник помоложе. Он уставился на Ваэлина с благоговейным выражением, которое того изрядно нервировало.

— Э-э, сержант…

— Но время уже позднее, а я сегодня добрый!

Сержант надвигался на Ваэлина, стиснув кулаки, и его седые брови гневно хмурились, суля взбучку.

— Так что я просто надаю тебе по ушам и отправлю восвояси!

— Сержант! — настойчиво повторил молодой, хватая начальника за локоть. — Это же он самый!

Сержант бросил взгляд на молодого, потом снова на Ваэлина, смерил его глазами…

— Точно?

— Ну а кто сегодня в Кругу дежурил, как не я? Это точно он!

Сержант разжал кулаки, но хмуриться не перестал.

— Что у тебя за дело к королю?

— Это только для королевских ушей. Он меня примет, если ему доложат, что я здесь. А если до него дойдет, что меня прогнали прочь, он будет недоволен.

«Ну и здоров ты врать!» — поздравил он сам себя. На самом деле Ваэлин был вовсе не уверен, что король вообще захочет его видеть.

Сержант задумался. Его шрамы говорили о многолетней суровой службе, и Ваэлин сообразил, что сержанту совсем не хочется рисковать своей честно заслуженной пенсией.