Песнь крови

Король вскинул левую руку, подал Ваэлину знак встать и указал на стоявшее поблизости кресло. Все это — не прекращая писать. Подойдя к креслу, Ваэлин обнаружил, что оно завалено книгами и бумагами. Поколебавшись, он бережно сгреб их, положил на пол и сел.

И стал ждать.

Единственным звуком в комнате был скрип королевского пера. Ваэлин подумал, не заговорить ли снова, но что-то подсказало ему, что лучше помолчать. Вместо этого он принялся разглядывать комнату. Он думал, будто комната аспекта Элеры битком набита книгами, но королевский кабинет ее посрамил. Книги стояли вдоль стен длинными рядами, восходящими почти до самого потолка. Между шкафами стояли сундуки со свитками, часть из них потрескавшиеся и выцветшие от времени. Единственным украшением комнаты служила большая карта Королевства над очагом. Карта частично была покрыта какими-то пометками, написанными мелким быстрым почерком. Интересно, что некоторые пометки были написаны красными чернилами, а некоторые — черными. Внизу, на краю карты, был какой-то список, каждый пункт списка был написан черным и вычеркнут красным. Список был длинный.

— Лицо у тебя отцовское, но смотришь ты, как твоя мать.

Ваэлин уставился на короля. Король отложил перо и откинулся на спинку кресла. Его зеленые глаза ярко и проницательно блестели на морщинистом обветренном лице. Ваэлин поймал себя, что невольно пялится на красные шрамы на шее короля — следы от перенесенной в детстве «красной руки».

— В-ваше величество? — выдавил Ваэлин.

— Твой отец был очень толков, когда речь шла о войне, но в остальном он, по правде говоря, был туп как булыжник. Мать же твоя была умна практически во всех отношениях. Вот сейчас ты выглядел совсем как она, когда смотрел на мою карту.

— Уверен, она была бы польщена, узнав, что вы были о ней столь высокого мнения, ваше величество.

Король вскинул бровь.

— Не надо мне льстить, мальчик. У меня на то слуги есть. Кроме того, ты этого совершенно не умеешь. По крайней мере, в этом ты похож на своего отца.

Ваэлин почувствовал, как вспыхнули у него щеки, хотел было извиниться, но промолчал. «Он прав, плохой из меня придворный».

— Простите за вторжение, ваше величество. Я пришел просить вас о помощи.

— Большинство людей приходят ко мне именно за этим. Хотя обычно они приносят с собой неприлично дорогие подарки и по нескольку часов подобострастно пресмыкаются передо мной. Ты тоже будешь пресмыкаться передо мной, юный брат? — Королевские губы скривились в невеселой ухмылке.

— Нет, — Ваэлин обнаружил, что его трепет стремительно развеялся, сменившись холодным гневом. — Нет, ваше величество. Не буду.

— И тем не менее ты являешься сюда в непристойно позднее время и требуешь от меня милостей.

— Я ничего не требую.

— Однако же ты чего-то хочешь. Интересно, чего именно? Денег? Вряд ли. Для твоих родителей деньги значили мало. Смею предположить, что и для тебя тоже. Быть может, помощи в сватовстве? Ты положил глаз на какую-то девицу, но ее отец не желает видеть в зятьях безденежного мальчишку из ордена?

Король склонил голову набок, пристально изучая Ваэлина.

— Нет, вряд ли. Что же это может быть?

— Справедливости, — сказал Ваэлин. — Правосудия для невинно убиенного человека и для его семьи.

— Вот как? Невинно убиенного? И кем же?

— Мною, ваше величество. Сегодня на испытании мечом я убил человека. Он был невинен, он стал жертвой неправедного приговора, вынесенного лишь затем, чтобы свести его со мной на испытании.

Король перестал улыбаться, лицо его сделалось куда более серьезным, но при этом абсолютно непроницаемым.

— Рассказывай.

Ваэлин рассказал ему обо всем: об аресте Урлиана, о том, что его жену заточили в Черную Твердыню, и назвал имена ответственных за это: Джентиль Аль-Хильза, судья, вынесший приговор Урлиану, а также Мандриль Аль-Унза и Харис Эстиан, два богатых человека, которые рассчитывали нажиться на его смерти.

— А откуда у тебя эти сведения? — спросил король, когда Ваэлин договорил.

— Сегодня вечером меня нашел один человек, которому я доверяю.

Ваэлин помолчал, набираясь мужества, чтобы пойти на риск — он понимал, что без этого нельзя.

— Человек, которому много известно о тех несчастьях, что преследуют отрицателей нашего Королевства.

— Ага. Для члена ордена у тебя весьма необычные знакомства.

— Вера учит нас, что разум человека должен быть открыт для истины, где бы он ее ни встретил.

— Похоже, что и манеру говорить ты тоже унаследовал от матери.

Король вынул из стопки на столе свежий лист бумаги, обмакнул перо в бутылку черных чернил и написал короткую записку. Потом протер перо рукавом, обмакнул его в красные чернила и написал список под черным текстом. В завершение он поставил замысловатую роспись, потом взял свечу и палочку сургуча, подержал сургуч над свечкой, капнул им на бумагу, легонько подул на сургуч и приложил к нему свой перстень.

— Каждый раз, как я ставлю свое имя под такой бумагой, — сказал король, отложив перо, — мне приходится вносить исправления в карту.