Песнь одиноких китов на частоте 52 Гц

– Спасибо, – еле сдерживала я слезы.

– Ты слишком много на себя одну взвалила. И я, и Такуми – а может, и твои подружки с завода – вполне могли поддержать тебя, если бы ты нам доверилась. Даже если бы мы отругали тебя за то, что ты сделала, то не стали тебя бы ненавидеть, не бросили бы тебя. Жаль, что ты не настолько нам доверяла…

Михару не ругалась, не кричала, но, слушая ее тихие слова, я всем сердцем чувствовала, как виновата перед ней. К сожалению, тогда я ни о ком не могла думать.

Размышляя о том, что она мне сказала, я смотрела на стол, а Михару вдруг заговорила другим тоном:

– Сейчас ты думаешь только о мальчике, шагаешь по жизни вперед, не оглядываясь. И я очень рада! Хотела бы, чтобы это увидел и Такуми. Слышишь, Пятьдесят Два? Съешь этот одэн, очень вкусно.

Михару ласково улыбнулась и поднесла ко рту мальчика говяжьи хрящики на шпажке. Он взял деревянную палочку, будто говоря, что может есть самостоятельно, а она смотрела на него.

Наверное, я пытаюсь измениться через встречу с ним.

После этого, объевшись так, что желудки у нас чуть не лопались, мы вернулись в гостиницу. Пятьдесят Два рухнул на кровать и, поглаживая себя по животу, закрыл глаза.

– Эй, а зубы почистить? – одернула его Михару, и мальчик поковылял в ванную.

Она хорошо накормила ребенка, так что ему, наверное, просто тяжело двигаться. Он почистил зубы, покачал головой на мой вопрос «А ванну принять?» и забрался в постель. Через какое-то время послышалось его сонное дыхание.

– А расскажи, что было дальше? – тихо попросила моя подруга. Было сложно не согласиться.

Я даже еще не приступила к признанию своей вины. Откуда бы начать?

– Я нравилась Ану. Наверное, он меня любил, – медленно начала я свой рассказ, и Михару всем своим видом выразила внимание.

– Это только мои предположения, но думаю, что, когда Тикара на первой встрече не понравился Ану, тот стал раскапывать информацию о нем. И узнал, что у Тикары есть невеста.

Мне кажется, слух про помолвку сына президента компании распространил Ан. Надо было нам с Тикарой тогда расстаться, но мы не только не прекратили, а еще и углубили наши отношения. Тогда Ан написал письмо отцу моего возлюбленного, чтобы тот поговорил с сыном, но и там не было ожидаемой реакции.

– После этого Ан отправил такое же письмо в компанию, а потом – семье невесты Тикары. Отец, который сначала только бранился, видимо, не выдержал и, говорят, наорал на сына прямо на работе – мол, брось хотя бы на время свою бабу!

Однако Тикара отказался. Объявив отцу и другим, что расстался со мной, на самом деле он этого не сделал.

– Слушай, я никак не могу понять. Если Ан был так к тебе привязан, почему он ничего не сказал тебе о своих чувствах? – Михару помотала головой, чтобы показать, что никак не может уяснить это, и заявила: – Дурак он, Ан.

Глядя на ее раздраженное лицо, я продолжала:

– Тикара страшно бесился, даже просто глядя на него, я почти дрожала. Он обратился в детективное агентство, чтобы выяснили прошлое Ана, и тогда стало ясно, почему тот зашел издалека.

Когда Тикара влетел ко мне с результатами расследования, он был сам не свой от возбуждения: «Эй, Кико! Я узнал, почему он к тебе даже не прикоснулся!»

– Ан оказался… трансгендером.

Михару тихонько пискнула, словно колокольчик упал.

– В посемейных записях он фигурирует как женщина, но он проходил курс гормональных инъекций и планировал подвергнуться операции по смене пола. Директор ваших курсов, похоже, был в курсе всего и нанял его под именем Анго Окада.

* * *

На самом деле Ана звали Андзу Окада. Он закончил университет у себя на родине, в Нагасаки, и тут же уехал в Токио. Воспользовавшись переездом в новое место, он начал свою жизнь в качестве Анго Окады. Возлюбленных у него все это время не было, Ан неприметно жил под новым именем.

Тикара, глядя в рапорт, фыркнул.

– То есть он выплеснул на меня недовольство своим уродством?! Мерзость какая.

Я рассеянно слушала факты из жизни Ана, которые он скрывал. И куда я смотрела?

У Ана была только мать, которая жила в тихом городке на берегу моря. Тикара ей позвонил. «Ваша дочь… или, лучше сказать, сын… Как?! Вы не знали? Он… то есть она… живет в Токио как мужчина. Не можете поверить? Но это точно! Как мужчина. И, видите ли, ваша дочь преследует мою девушку. Мне тоже не нравится, когда кто-то сует нос в личную жизнь. Моя девушка живет в страхе, вечно плачет, боится выйти на улицу. Нельзя ли попросить вас, как мать, поговорить с дочерью?»

Я умоляла его ничего не говорить матери Ана, но Тикара отмахнулся от меня: «Меня-то он не пожалел! Кто к нам с мечом придет, должен соображать, что может и сам от него погибнуть!»

– Мать Ана была страшно шокирована звонком. Она постоянно извинялась, и даже издалека я ощущала, как она потрясена.

Слушая горестный голос на том конце трубки и властный, угрожающий голос Тикары рядом, я ощущала, что впадаю в отчаяние. Ну почему до этого дошло?!