Песнь песней Соломона (с подшучиванием над оригиналом)

Ведь лишь одной, с лицом под хохлому,

Готов я посвятить свои рулады.

Такая ты у матери одна,

Хотя в семье другие есть девицы -

Ценнейший золотник и экспонат,

Строка редкоземельная в таблице.

Когда увидели все выбор мой,

Царицы деву разом восхвалили,

Превознесли. Наложницы гурьбой

Накинулись и ноги ей помыли».

О, кто она, блистательной зари

Прекраснее, чьё совершенно лоно?

И как один ответили цари:

Возлюбленная это Соломона.

И потому, как Иерусалим,

Она грозна, грозней полков и стягов…

То, как она потом поладит с ним,

Не знаю, только жаль его беднягу.

Пока же в сад ореховый сошла

Она, в долине яблоки искала,

А между тем душа её влекла

Туда, где на лежанке опахалом

Её араб овеет или курд,

Где колесницы знатных из народа,

Где то, что назовут потом гламур…

Да, неизменна женская природа.

Глава 7 Оглянись, оглянись, Суламита!

Оригинал: Песнь Песней Глава 7

1 "Оглянись, оглянись, Суламита! оглянись, оглянись, — и мы посмотрим на тебя". Что вам смотреть на Суламиту, как на хоровод Манаимский?

2 О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника;

3 живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями;

4 два сосца твои — как два козленка, двойни серны;

5 шея твоя — как столп из слоновой кости; глаза твои — озерки Есевонские, что у ворот Батраббима; нос твой — башня Ливанская, обращенная к Дамаску;

6 голова твоя на тебе, как Кармил, и волосы на голове твоей, как пурпур; царь увлечен твоими кудрями.

7 Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею миловидностью!

8 Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти.

9 Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей твоих, как от яблоков;

10 уста твои — как отличное вино. Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста утомленных.

11 Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его.

12 Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах;

13 поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе.

14 Мандрагоры уже пустили благовоние, и у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые: это сберегла я для тебя, мой возлюбленный!

Подражание: Оглянись, оглянись, Суламита!

«Оглянись, оглянись, Суламита!

Это я, царь, возлюбленный твой.

Не в пример ты другим знаменита,

Чтоб так просто вертеть головой.

Твои ноги в сандалиях гладки,

Их, увидев, нельзя не воспеть.

Округления бёдер, лопатки –

Ожерелья единого цепь.

Словно круглая чаша живот твой

С ароматным и терпким вином.

Тех, кто пьёт больше меры и квоты,

Утром мучит похмельный синдром.

Твоё чрево, что ворох пшеницы

Среди лилий, и твой водоём

Как ночлег пролетающей птице,

Отмахавшей сто вёрст белым днём.

В твоё тело искусный художник

До рожденья ещё был влюблён

И в творенье своём подытожил

Эротическую связь времён».

А красиво всё то, что полезно

Раньше было, Толстой так сказал.

В этом смысле в сравнениях лестных

Красоты будет здесь за глаза.

«Два сосца твои, как два козленка,

Двойни серны…» Продолжу тот ряд –

Как молочные два поросёнка,

Что на блюде наш радуют взгляд.

«Твоя шея — столп кости слоновой,

А глаза точно блюдца озёр…»

Утонуть в них поэтам не внове,

В них ныряют они до сих пор.

«Нос твой — башня Ливанская. Ноздри

Запах крови ловили не раз,

И ветра в направленье угрозы

Обратили её на Дамаск.

Голова твоя, как от Кармила…»

Визажист был когда-то такой.

Он такое мог сделать для милой,

Не достать её голой рукой.

Два ведра вылил краски пурпурной

На кудряшки вкруг шеи-столпа…

Соломон в своей страсти амурной

На гламурную куклу запал.

«Ты прекрасна, твоя миловидность

Пересилит запрет и деликт,

Компенсирует даже фригидность,

Если пылкостью Бог обделит.

На твой стан, так на пальму похожий,

Я залезу, где грудь как кокос…

Я вкушу сладкий плод, благо лёжа,

Не так страшен огромный твой рост.

Ухватил бы я пальму за листья

И в прохладе её пребывал.

Твоя грудь — виноградные кисти,

Их бы тоже я все оборвал.

От ноздрей твоих запах, что с яблонь,

А уста твои — тоже вино…

В опьянении под одеялом

Сном забыться мне не суждено.

Многим ведь от похмелья уставшим

Твоё слово, что пиво с утра.

Среди всех, уст твоих пожелавших,

Есть, кому я товарищ и брат.

Мне желание друга священно.

От себя я друзей не гоню,

Потому твоей брагою пенной

Всю компанию я напою».

«О, приди, мой возлюбленный, в поле

Тебя выведу я. От гуляк

Отрешишься ты и на раздолье

Порезвишься как вольный казак.

Поутру ты пойдёшь в виноградник

Посмотреть — распустилась лоза

И раскрылись ли почки… В награду

Я готова тебя лобызать.

Окажу я тебе свои ласки,

Мандрагоры тебя опьянят.

И смогу я без всякой опаски

Быть с тобой вдалеке от ребят.

Всех плодов моих зрелые дольки,

Назови их кокос иль кишмиш,

Я взрастила для милого только,

А друзьям — фига с косточкой лишь.

Допущеньем желающих к телу

Суламити себя не марать.

И как царь мой заметил по делу,

Я грозней чем наёмников рать».

"Оглянись, оглянись, Суламита!

Взгляд твой дерзкий подобен грозе,