Песни и сказания о Разине и Пугачеве

Пушкин — один из первых собирателей фольклора о Разине и основоположник собирания фольклора о пугачевщине. Он первый в 1833 году едет на Яик и в Оренбургский край для ознакомления с «воспоминаниями престарелых очевидцев» пугачевщины. Одновременно с «им Даль собирает песни о пугачевщине; Киреевский и Языков записывают их в Симбирском крае. ¹³

В большинстве случаев поется о действительных событиях, о действительных ярких (хотя и непродолжительных) победах, о мести воеводам и властям. С ними восставшие расправляются без всякого сожаления:

Как грянули, прихватили к губернатору на двор,

Не успел губернатор Стеньки встретити,

Ах посадил-то Стенька Радин губернатора в тюрьму. Мало того, его на виселицу.

Или в другой песне, о вдятии Астрахани:

. .Метался Стенька Радин на угольную на башню. Что с великого раскату воеводу сбросил,

Его маленьких деток он всех да ноги повесил.

Почему восставшие вынуждены это делать, — песня об убийстве астраханского воеводы (в песне он надван губернатором) объясняет:

Ты добре ведь, губернатор, к нам строгонек был, Ты ведь бил, ты губил, ты нас в ссылку ссыльгвал, На воротах жен, детей наших расстреливал.

Победы голытьбы идображаются с особенной любовью. «Сынок» Стеньки Радина, один ид его храбрых агентов, появляется в Астрахани и дердко ведет себя по отношению к власти — воеводе, — не кланяется боярам, гордо идет, даломив да ухо шляпу с подументом, мимо богатых купцов. Он в роскошно-небрежном наряде и обращает на себя внимание. Его хватают по прикаду губернатора, но на вопросы он отвечает выдывающе, — открывает, что он сын Стеньки Радина, гродит приеддом отца; губернатор в ужасе.

Радинцы не нуждаются в кадачьем круге. Атаман и его дружина не ходят туда, так как думают думушку «своей буйной головушкой»:

Крестьянские восстания в устном творчестве XXV II Во казачий круг Степанушка не хаживал

Ходил-гулял Степанушка во царев кабак,

Он думал крепку думушку с голытьбой. .

Ох вы гой еси, казачье наше вольное собранье.

Вы гребите, не робейте, белых ручек не жалейте. Нам бы Астрахань-город ополночь пробежати, Черноярский городочек, что на утренней заре,

Чтоб никто нас не увидел и никто бы не услышал.

Песни рисуют быстрое продвижение и излюбленный волжский маршрут революционных отрядов:

Астрахань-то, славну мати, пройдем с вечера, Царицын-городочек во глуху полночь,

Саратов и Дубовку на белой заре,

А CaMajpe-городишку не поклонимся,

В Жигулинских горах остановимся. .

То недолгое время, когда восставшие одерживали одну победу за другой, воспето ими в ярких картинах: Спасибо те, спасибо, морю синему всему. .

Спасибо те, спасибо, Колыванскому острову.

А и упито тут было, братцы, зелена вина,

Еще ж, братцы, уедено Сорочинского пшена,

Еще ж, братцы, уношено цветного платья. Настроения нижневолжской «вольницы», неоднократные ее походы «за зипунами» нашли свое отражение в известном песенном восклицании. Оно ассоциируется и с разинщиной.

Веслом махнем — корабль собьем,

Кистенем махнем — девицу возьмем. . Ненависть к боярам и воеводам, расправа с ними, мечта о вольных разъездах на богатых стругах — все эти факты, настроения, отразившиеся в песнях, вытекали из

того положения, в котором оказались широкие массы под гнетом феодально-крепостнической системы.

К половине XVII века положение крепостных крестьян и холопов стало настолько тяжелым, что острый протест с их стороны явился вполне закономерным. К этому времени крестьяне закрепощаются окончательно. В целях укрепления союза с боярством и дворянством, московское правительство раздает своим верным слугам земли и в центральных районах и на окраинах. Окраины, например Приволжские степи с тучной, нетронутой землей, начинают особенно привлекать землевладельца, при чем вместе с землею попадают под власть помещика и крестьяне, живущие на этих землях. Рабочие руки здесь используются тем же способом, как и в центральной России, — их закрепощают.

В устном творчестве встречаются яркие следы, характеризующие феодально-крепостнические отношения. Например, показательны некоторые пословицы: «чье поле — того и воля»; «в свое*м добре да воли нет»; «неволя — холопу, воля — господину»; «ваша воля — наша доля»…¹ Тяжесть монастырских поборов отразила песня о правеже:

Уж как бьют-то добра молодца на правеже,

Что на правеже его бьют,

Что нагого бьют, босого и без пояса,

В одних гарусных чулочках-то, без чоботов,

Правят с молодца казну да монастырскую.^{14 15}

«Монастырщина — что барщина», отмечает пословица.

Казнь вора. — С народного лубка Гос. Исторический мурей