М и л и ц и о н е р. Отстал?
Д в о р н и ч и х а. Отстал.
М и л и ц и о н е р. А между прочим, начальство твое к сыну в Химки укатило. Так что спокойно можешь елку зажечь.
Д в о р н и ч и х а. А вдруг еще явится…
М и л и ц и о н е р. Да что ты… До утра там будет. А то обидно — Новый год, а елка не горит.
Д в о р н и ч и х а. Да мне самой хочется. Наряжали, наряжали…
М и л и ц и о н е р. Ну и иди зажигай, Тамарочка…
Д в о р н и ч и х а. Вы хоть и старшина, а на преступление меня толкаете. Так уж и быть. Сейчас.
М и л и ц и о н е р
С е в е р о в. Что я?
М и л и ц и о н е р. В такой день один на улице.
С е в е р о в. Да вот, жду…
М и л и ц и о н е р. Понятно. Я-то думал, один я такой. Хотя мне по долгу службы находиться на улице полагается. А домоуправ еще елку зажигать запретил. Просто безобразие. Мне ведь тоже под красивой елкой хотелось бы Новый год встретить…
С е в е р о в. Без десяти двенадцать мы вошли тогда с Наташей в этот парк…
Н а т а ш а. Последний раз.
С е в е р о в. А вот скамейка. Мы можем посидеть пока. А потом пойдем вон к той елке.
Н а т а ш а. Какая огромная! Ты видишь, у нас елка выше той, которая в Колонном зале. Ой, чуть шапка не упала, я хотела на самую верхушку посмотреть.
С е в е р о в. А нас не прогонят отсюда?
Н а т а ш а. Кого нам бояться?
С е в е р о в. Но как мы дойдем до елки? Тебе же снег в ботинки набьется.
Н а т а ш а. Ну и пусть. У тебя есть часы?
С е в е р о в. Есть. Только стрелки плохо видно. Но мы спички будем зажигать.
Н а т а ш а. Новый год… новые дни… И что-то впереди. Может быть, это будет самый счастливый год в моей жизни. Дай-то бог. Я буду жить в Ленинграде, буду получать от тебя письма.
С е в е р о в. Наташа, можно, я тебя поцелую?
Н а т а ш а. Можно, можно. А знаешь, почему? Если хорошо встретишь Новый год, то и весь год хорошо пройдет. Я много болтаю, да?
С е в е р о в. Наташенька…
Н а т а ш а. Ага…
С е в е р о в. Ого, уже без пяти.
Н а т а ш а. Ой, как глубоко…
С е в е р о в. А я тебя донесу на руках.
Н а т а ш а. Не надо.
С е в е р о в. Ты пойми, Наташа, тогда я тебя целый год буду носить на руках!
Н а т а ш а. Ты?
Ты что нахмурился? Не надо, не надо… Я прошу тебя. Я знаю, наверное, все сложнее, чем нам сейчас кажется, но, ради бога, не надо хмуриться. Если ты, если…
С е в е р о в. Тронь ветку рукой. Какой снег…
Н а т а ш а. Нет. А сейчас я сыграю тебе на барабане свой любимый марш.
С е в е р о в
Н а т а ш а
С е в е р о в. Загадал. Все.
Н а т а ш а. Все! Новый год!
С е в е р о в
Н а т а ш а. Теперь ты…
С е в е р о в. Я вижу твои глаза.
Н а т а ш а. Паша, Пашенька, какое на свете может быть счастье! Как может быть прекрасно всем! Такое удивительное счастливое место — эта наша Земля. Это же надо, понимать!
С е в е р о в. И все будет хорошо… все. У тебя. Есть люди, которые просто обречены на счастье. И ты вот из них…
Н а т а ш а. Спасибо.
С е в е р о в. Я люблю тебя… Наташа.
Н а т а ш а. Не надо.
С е в е р о в. Я люблю, я люблю тебя, Наташа.
Н а т а ш а. Как это прекрасно звучит: «Люблю тебя». Странно, вот я и увидела того человека… тебя. А я думала, что ты будешь другим.
С е в е р о в. Каким?
Н а т а ш а. Не знаю… Мне казалось, что я полюблю… слабого, смешного человека. Как Чарли Чаплин.
С е в е р о в. А я не смешной?
Н а т а ш а. Нет, ты другой. И я даже боюсь тебя.
С е в е р о в. Конечно, я очень страшный. У меня один глаз и изо рта валит дым.
Н а т а ш а. Теперь я понимаю, почему я хотела поехать в Путивль. Там была Ярославна… Она ждала, ждала… И выходила на крепостную стену каждый день…