Пьесы

Следователь. Пожалуйста, чуть подальше. Так, чтобы ваша голова пришлась точно под лапой льва… Так, теперь хорошо. (Подходит к ногам комиссара.) Здесь, у ваших каблуков, заканчиваются две царапины на паркете. (Подходит к сейфу.) А ваша голова, левый висок, приходится как раз под львиной лапой… Господин комиссар, дело прояснилось.

Комиссар(поднимаясь). Да неужели? И что же стало ясно?

Следователь. Очевидно, Молитор хотел подойти к полуоткрытой двери и прикрыть ее. Или он хотел лечь на кровать. И тут поскользнулся — от его подковок и остались (показывает) эти две царапины на натертом полу, стукнулся виском

(показывает) о львиную лапу, на которой налипло несколько волосков. Кстати, эта львиная лапа имеет такую же округлую форму, как металлический шарик на плетке господина Оскара. Когда падает человек ростом в метр восемьдесят, он падает со значительной высоты! Если при этом принять еще во внимание, что Молитору было уже восемьдесят четыре года и он уже не так-то крепко держался на ногах, едва ли можно еще сомневаться, что причина его смерти — падение, то есть несчастный случай.

Полицейский(входит и протягивает комиссару телеграмму). Господин комиссар, только что получена телеграмма от некоего господина Шварца из Берлина. Он потерял в Вюрцбурге на улице тысячу марок. Он спрашивает, были ли они найдены и переданы полиции.

Комиссар, прочтя телеграмму, протягивает ее следователю.

Уборщица. Теперь доказано, что господин Оскар не убивал Молитора и не похищал тысячу марок, а действительно нашел деньги на улице.

Комиссар

. Доказано лишь, что это не было убийство с целью ограбления. Но еще вовсе не доказано, что не совершено убийство… Если господин Оскар хотя бы толкнул старого Молитора, он точно так же мог упасть на пол и удариться виском о львиную лапу.

В дверях появляется господин в темном костюме.

Это было бы убийство в состоянии аффекта.

Судебный врач(входит и представляется). Доктор Эбенхольц, судебный врач. Я подверг труп Молитора экспертизе. В момент обнаружения несчастного случая этот человек был уже сорок пять минут мертв.

Комиссар. Это точно? Совершенно точно?

Судебный врач. Вне всякого сомнения! Маленький сгусток крови на его левом виске совершенно засох и покрылся корочкой… При обследовании трупа мы можем определить время смерти с точностью почти до минуты… Молитор умер примерно в половине шестого.

Следователь(после паузы). Значит, все-таки просто упал! Несчастный случай! (Улыбается.) Ну, теперь я могу выпустить из тюрьмы своих двух «убийц»: нашего господина Оскара и этого романтического изготовителя бомб. Если возможно, еще сегодня. Это меня искренне радует.

Сцена шестая

Свадьба.

Большая комната фрау Юлии обставлена мещанской стародевической мебелью: вязаные салфеточки, пожелтевшие семейные фотографии в овальных рамках, букеты искусственных цветов, две щебечущие канарейки в клетке, узкая аккуратно застеленная кровать с множеством перин и подушек.

Слева — дверь, посередине задней стены — широкое раздвижное окно. За окном виднеется слесарная мастерская, а в ней — швейцарец, который возится с черным металлическим шаром размером с большой апельсин. К шару прикреплен длинный белый бикфордов шнур.

Юлия — в белом подвенечном платье, на голове — венок и длинная белая фата; она сидит в центре украшенного цветами свадебного стола между Фалькенауге и следователем. Слева и справа от них — Оскар, Ганс, Теобальд Клеттерер и его жена, сбоку слева — Томас, рядом с ним — Ганна.

На столе — бокалы и бутылки с вином. Уборщица Молитора уносит грязную посуду.

Фрау Юлия. Вкусный был гусь?

Фалькенауге(показывая кончиками пальцев). Он мог бы быть чуть-чуть поподжаристей.

Ганс. Однако же ты прекрасным образом уплел полгуся!