Пьесы молодых драматургов

К л а н я. Бросил вещи — ноги ломай! Вышвырну к черту! (Ставит миски на стол. Включает свет и швыряет к дверям чемодан Ильи.) Ему не надо — не забират… увяжу в один тюк и вышвырну к черту!

В е р а (безучастно). Не лайся тут.

К л а н я. Интересно, где мне лаяться? Дома не с кем! (Дует, чистит Арчилу картошку.) Уф-ф, картошка горяченька! Намерз с похорон. Горе! А жизнь, как говорится, продолжается. Надо есть. Поешь.

Арчил, не замечая картошки, медленно стягивает шапку с головы и молчит, как молчат над гробом.

Мы тоже бабушку хоронили — срам, а не бабушка: одни мослы. Чудила в старости, без огня спать боялась: «Боюс!» — «Кого?» — «Себя». И все мослы свои щупает, щупает. «Раньше, гыт, я круглая была, как клубок, а щас боюса — кто это страшна така?» Выстаришься, не жимши, а толку? Ну, дом, не скрою, обставила: одна люстра хрустальная — пуд. Шибанет — дак насмерть! А поплакать некому. Папу твоего хорошо схоронили. Мне б так, а? Народу тыща — говорят, говорят: «Все людям отдал!» Ему кто отдал? Даже дом твоя бывшая вон отняла. У Верки платье оттяпала хитростью, а у тебя — все вещи и дом. Кто с ножом, тот и с мясом! У нас в деревне старик перед смертью вроде сдурел — камень надгробный себе вытесал: «Здесь похоронены несбывшиеся надежды человека». У Алки зато сбывшиеся! Свадьбу по гробу, слышите, пляшет — потолок не рухнет, а мы смолчим. Чего мы молчим? (Плачет, орет в потолок.) Нелюди! Сатаны! Я вам морду сейчас разобью!

А р ч и л. Алю не трогай. Алю люблю.

К л а н я (вне себя). Т-оо, любит! Любит — кого-о? Не дура бы эта (Вера) — засадила б тебя! Богородица наша тоже любит. (Вере.) Ты его кормила-поила — он тебе двушку пожалел позвонить. Месяц двушку ищет!

В е р а (равнодушно). Уйди.

К л а н я. Уйду! (Забирает миски. Арчилу.) Уйдем! У меня хоть потише.

В е р а. Свет не хочу. Свет погаси.

К л а н я. Пес ты стала. Лай в темноте! (Уходит с Арчилом, погасив свет.)

В темноте виденьем возникает  И л ь я. Здесь вправе быть повторенной любая из сыгранных ранее сцен — Вера живет в прошлом…

И л ь я. Двери настежь…

В е р а. Живой!

И л ь я. Не доживу, думал… электрички не ходят.

В е р а. Добрался-то как?

И л ь я. Рвусь к тебе — и такая боль! Боль такая весь день — где ты, живая?

В е р а. А мы, Илюш, хоронили сегодня…

Трубы траурного марша.

Голос Клани в темноте: «Оглохла, что ль?!»

Свет. У выключателя — К л а н я. В дверях  Г а л и н а  в новой шубе и теплом платке. Шубу слегка топырит живот.

Г а л и н а. Извините, я за вещами.

К л а н я. Наконец-то! Захламили хламьем! (Швырком выставляет вещи Ильи в коридор.)

Г а л и н а. Мы бы сразу, простите, а муж мой был в отпуске. Отдохнули — шик: музыка, лыжи!

В е р а. Он рисует?

Г а л и н а. В отпуске? Он все же в отпуске! Отдохнул, опомнился… такой жизнерадостный!

К л а н я. Там, наверху, жизнерадостные и этот… тьфу! (Хлопнув дверью, уходит.)

Молчат.

Г а л и н а. Я честно хотела — не получилось… жить не хочу. Он жалеет меня. Смешной такой — наряжать меня вздумал. И в больницу — цветы, цветы. «Прости, говорит, Галя». А я простила. Мудрость жены — это мудрость прощать. Мне в больнице все говорили: где теперь лучше мужа найдешь? Везде одна и та же картина: живут без любви — надо жить, и живут. Вечной любви в семье не бывает. И ради детей надо, а, жить? Он все ж непьющий, зарплату приносит, а мужики теперь — это вооще! Тошнит — пойду. Рожать все же скоро… в третий раз зачем-то рожать? (Опираясь о стенку, идет к двери.)

В дверях борьба: К л а н я  держит оборону, не пуская рвущегося в комнату  И л ь ю.

Ты здесь, здесь! К ней поехал — я видела! Ты этот месяц с нею здесь жил! Зачем ты мне клялся, как дуре, в больнице? Не верила — клялся… клялся зачем?!

И л ь я. Дети там — ты иди. Иди потихоньку.

Г а л и н а. Ты догонишь, да? Ты за вещами? Делай как хочешь — мне все равно. С нею живи или с другою — мне давно уже всё все равно. Ой, пойду — тошнит… тошнит вот от жизни! (Уходит.)

К л а н я (Илье). Вон отцеда! Убью!

Илья, вытолкав Кланю, с силой захлопнул дверь. Молчат.

И л ь я. В черном ты. Хоронили сегодня?

В е р а. Да.

И л ь я. Акопян уже арестован?

В е р а. Да.

И л ь я. И судить дельфина не будут?

В е р а. Да.