Пьесы. Том 1

ВАЛЕНТИНА. Немного? Целых два месяца, два страшных месяца. Потом в нашем распоряжении было три полных года, потому что сразу же началась война и Жоржа призвали четвертого августа... А потом, семнадцать лет, Жак!.. (Кладет ладонь ему на руку.)

ГАСТОН (отшатывается). Я не Жак Рено.

ВАЛЕНТИНА. И все же... Дайте мне наглядеться хотя бы на призрак единственного человека, которого я любила. (Улыбается.) Ага, скривил губы! (Глядит ему в лицо, он смущен.) Значит, ничто во мне, ни взгляд, ни голос, ни... неужели ничто не находит даже слабого отзвука в вашем запасе прошлого?

ГАСТОН. Ничто.

ВАЛЕНТИНА. Не будьте же так жестоки, даже если ваш Дунай - Стикс! Поймите вы, как важно для любящей женщины после бесконечно долгой разлуки найти если не своего бывшего любовника, то хоть его призрак, подобный ему даже в пустяках, вплоть до манеры кривить губы.

ГАСТОН. Возможно, я призрак, с точностью воспроизводящий Жака Рено, но я не Жак Рено.

ВАЛЕНТИНА. Приглядитесь ко мне.

ГАСТОН. Я и приглядываюсь. Вы очаровательны, но увы! - я не Жак Рено.

ВАЛЕНТИНА. Итак, вы уверены, что я для вас ничто?

ГАСТОН. Ничто.

ВАЛЕНТИНА. Значит, к вам никогда не вернется память.

ГАСТОН. Я этого и сам, пожалуй, хочу. (Пауза; вдруг тревожно.) А почему ко мне никогда не вернется память?

ВАЛЕНТИНА. Потому что вы не помните даже тех, кого видели всего два года назад.

ГАСТОН. Два года?

ВАЛЕНТИНА. А белошвейка, белошвейка, заменявшая вашу приютскую...

ГАСТОН

. Белошвейка? (Пауза. Потом вдруг.) А кто вам рассказал?

ВАЛЕНТИНА. Никто не рассказывал. Я заменила вашу белошвейку - надо сказать, что действовала я с одобрения свекрови, - для того, чтобы без помех общаться с вами. Посмотрите же на меня хорошенько, вы, человек без памяти...

ГАСТОН (взволнованный, невольно привлекает ее к себе). Так это вы белошвейка, которая работала у нас всего один день!

ВАЛЕНТИНА. Да, я.

ГАСТОН. Но ведь в тот день вы мне ничего не сказали?

ВАЛЕНТИНА. Я и не хотела ничего говорить вам заранее... Я надеялась, - видите, как я верю в силу любви - вашей любви, - что, овладев мною, вы обретете память...

ГАСТОН. Ну а потом?

ВАЛЕНТИНА. А потом, когда я собралась вам сказать, вспомните-ка, нас застигли...

ГАСТОН (

улыбаясь при этом воспоминании). А-а, эконом!

ВАЛЕНТИНА (тоже улыбаясь). Да, эконом.

ГАСТОН. Но вы не кричали на всех углах, что узнали меня?

ВАЛЕНТИНА. Представьте, кричала, но то же самое кричали еще пятьдесят семейств.

ГАСТОН (с нервным смешком). И верно, а я-то, болван, забыл, что все меня узнают... Но это отнюдь не доказывает, что я Жак Рено.

ВАЛЕНТИНА. Однако ж вы вспомнили вашу белошвейку и огромную кучу простыней?

ГАСТОН. А как же, конечно, вспомнил. Если не считать болезни, память у меня прекрасная.

ВАЛЕНТИНА. Так обнимите же вашу белошвейку.

ГАСТОН

 (отталкивая ее). Подождем, пока не выяснится, кто я - Жак Рено или нет.

ВАЛЕНТИНА. А если окажется, что вы Жак Рено?

ГАСТОН. Если я окажусь Жаком Рено, ни за какие блага в миро я вас не обниму. Не желаю быть любовником жены брата.

ВАЛЕНТИНА. Но ведь вы уже были!..

ГАСТОН. Было это давно, и я столько натерпелся с той поры, что полностью искупил грехи своей юности.

ВАЛЕНТИНА (с торжествующим смешком). Как, вы забыли уже свою белошвейку?.. Если вы Жак Рено, то вы два года назад снова стали любовником жены брата. Вы, именно вы, а не какой-то безвестный молодой человек.

ГАСТОН. Я не Жак Рено!

ВАЛЕНТИНА. Послушай, Жак, хочешь не хочешь, а тебе придется расстаться с блаженной безмятежностью, подаренной тебе потерей памяти. Послушай, Жак, тебе придется принять себя. Вся наша жизнь с ее чудесной моралью и обожаемой нашей свободой, в конце концов, и заключается в том, чтобы принимать самих себя такими, какие мы есть... Эти восемнадцать лет, проведенные в приюте, то есть все то время, когда ты хранил себя в чистоте, это просто затянувшееся отрочество, второе отрочество, которому сегодня приходит конец. Ты вновь станешь взрослым мужчиной со всеми его обязанностями, слабостями, а также и радостями. Так прими же себя и прими меня, Жак.

ГАСТОН. Если меня к этому вынудит неопровержимое свидетельство, придется принять себя, но вас я никогда не приму!

ВАЛЕНТИНА. И все-таки, помимо твоей воли, это произошло уже два года назад!

ГАСТОН. Я никогда не отниму жены у своего брата.