Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии

После освобождения из-под ареста в июне 1923 года святителя Тихона лавра вернулась под патриарший омофор[108]. Стараниями ее руководителя архимандрита Иоасафа, поддержкой отца Варнавы (Муравьева) и его сподвижников удалось сберечь обитель, а братия, пройдя испытания, укрепилась духом.

Нелегко было монашествующим сохранять внутренний мир в это смутное время. Тем заметнее для всех в лавре царило спокойствие, исходившее от о. Варнавы. Вместе с духовником обители архимандритом Сергием (Бирюковым) он стал настоящей опорой для братии, тяжко переживавшей как нападки на Церковь извне, так и внутрицерковные разделения.

Отдавая безусловное предпочтение духовному, о. Варнава вместе с тем служил образцом собранного и скрупулезного ведения монастырских дел. Неудивительно поэтому, что в скором времени руководство и братия лавры решили избрать иеромонаха Варнаву (Муравьева) членом Духовного Собора с назначением его на один из ключевых административных постов лавры – пост казначея.

Как ни стремился о. Варнава к уединению и отрешению от мирских забот, тяжелейшая работа распорядителя денежными средствами обители, постоянная ответственность за ее финансовое положение и взаимоотношения с властями и официальными инстанциями, была принята им с истинно монашеским смирением.

В течение второй половины 1926 года архимандрит Сергий (Бирюков) стал готовить о. Варнаву к принятию послушания духовника лавры. В «Определении о монастырях», принятом на Всероссийском Поместном Соборе 1917–1918 годов, говорилось о необходимости иметь в обители старца, начитанного в Священном Писании и святоотеческих творениях, способного к духовному руководству. По традиции члены епископата Петроградской и Новгородской епархий окормлялись у духовника Свято-Троицкой Александро-Невской лавры. Перед тем как начать свое старческое служение, о. Варнава постригся в великую схиму с именем Серафим в честь преподобного Серафима Саровского, чудотворца, которому всеми силами стремился подражать.

Вскоре состоялось общее собрание братии Свято-Троицкой Александро-Невской лавры. На нем иеросхимонах Серафим (Муравьев) был избран духовником и членом Духовного Собора лавры.

В конце 1927 года архиепископ Алексий (Симанский)[109], управлявший тогда Новгородской епархией, приехал к духовнику Александро-Невской лавры за советом и молитвой. Он находился в смятении, так как очень опасался очередного ареста и гонений за свое дворянское происхождение. «Отец Серафим, не лучше ли мне уехать за границу?» – вопросил архиерей. «:Владыко! А на кого вы Русскую Православную Церковь оставите? Ведь вам ее пасти! – последовал ответ старца. – Не бойтесь, Сама Матерь Божия защитит вас. Будет много тяжких искушений, но все, с Божией помощью, управится. Оставайтесь, прошу вас…» Владыка Алексий тотчас же успокоился и навсегда оставил мысли об отъезде за границу.

Часто люди, у которых по его советам устраивалась жизнь, приходили благодарить его, на что он отвечал: «Что я?

Преподобного Серафима благодарите – это по его молитвам нисходит к немощам нашим Небесный Врач…», «Это Всеблагая Царица Небесная из беды вас вызволила – по вере вашей да будет вам…».

«Ныне пришло время покаяния и исповедничества, – говорил о. Серафим, – Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует Россию, бессмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: терпением вашим спасайте души ваши. Нам же остается только уповать на Бога и умолять Его о прощении. Будем помнить, что Бог есть любовь, и надеяться на Его неизреченное милосердие…» «Непрестанная молитва покаяния есть лучшее средство единения духа человеческого с Духом Божиим. В то же время она есть меч духовный, истребляющий всякий грех».

Отец Серафим предвидел усиление открытых гонений, когда вся Россия превратится в единый концентрационный лагерь и умная[110] Иисусова молитва, станет средством спасения христианской души, оказавшейся в условиях безбожного государства.

Сразу после выхода известного послания митрополита Сергия и Священного синода о. Серафим твердо принял его сторону.

Во время ежедневных многочасовых исповедей ему приходилось подолгу стоять на холодном каменном полу Свято-Троицкого собора. Главный храм лавры в ту тяжелую пору не отапливался, и на стенах выступал иней, а в иных местах наростали ледяные глыбы до 30 см толщиной.

Постоянное переохлаждение, неимоверные физические и душевные перегрузки постепенно дали о себе знать, и здоровье о. Серафима резко ухудшилось. Врачи признали одновременно межреберную невралгию, ревматизм и закупорку вен нижних конечностей. Боли в ногах усилились и стали невыносимыми. Долгое время о. Серафим никому не говорил о болезни и мужественно продолжал служить и исповедовать. Настал день, когда он просто не смог подняться с постели. Ему шел тогда 64-й год.