Петербургское действо

— Во-первыхъ, съ нмцами за все мое царствованіе русскому офицеру воевать не придется, — многозначительно произнесъ государь, — а второе, на войн совсмъ другое дло! A здсь это только наука, искусство, а у искусства есть правила.

— Зачмъ же правила сіи нужны, ваше величество, если офицеру на войн они не пригодны?

— Котцау сейчасъ могъ тебя убить сто разъ, однако только поскъ! воскликнулъ государь и хотлъ что-то еще сказать, но запнулся.

Жоржъ что-то такое бормоталъ около него по-нмецки, какъ будто успокоивая…

Гольцъ былъ уже около Котцау и спрашивалъ, какъ онъ себя чувствуетъ. Фехтмейстеръ, улыбаясь, старался казаться спокойнымъ и вымолвилъ по-нмецки, презрительно мотнувъ головой на лейбъ-компанца, происхожденіе котораго давно зналъ онъ:

— Онъ врно смолоду привыкъ дубиной драться, а не шпагой. Впрочемъ, я самъ виноватъ.

Вроятно, подъ вліяніемъ тхъ словъ, которыя прошепталъ принцъ Жоржъ, государь повернулся ко всмъ спиной, сдлалъ нсколько шаговъ, потомъ снова обернулся къ офицерамъ и произнесъ:

— Ну, учитесь. Надюсь, что черезъ нсколько времени вс будутъ умть.

Государь со свитой направился къ дверямъ манежа. Вкругъ Квасова и Котцау оставались только одни офицеры. Квасовъ, все еще слегка взволнованный, но довольный, обратился къ Пассеку, говорившему по-нмецки, и вымолвилъ:

— Скажите ему, Петръ Богдановичъ, что я у него прощенія прошу, что ударилъ его по больному мсту. Виноватъ, совсмъ объ этомъ забылъ!

— Какое больное мсто? отозвался Пассекъ.

Видя на лицахъ ближайшихъ офицеровъ, что они тоже не понимаютъ его словъ, Квасовъ прибавилъ:

— A по тому мсту, гд голубушка Орловская кострюлька сидла.

Разумется, смхъ пошелъ въ толп офицеровъ, и перевести словъ, конечно, никто не взялся, тмъ боле, что Котцау уже двинулся одваться и узжать.

На этотъ разъ съ десятокъ гвардейцевъ разныхъ чиновъ, отъ бригадира до сержанта, вернувшись домой, или отправившись въ гости, волновались до ночи.

На другой же день по странной случайности, если только это была случайность, братья Орловы побывали въ гостяхъ и у Бибикова, и у Талызина, и у Пушкина, и у всхъ тхъ, которымъ не повезло наканун. И черезъ нсколько дней эти офицеры уже особенно подружились съ Орловыми, стали часто бывать у нихъ, очевидно примкнувъ къ ихъ кружку.

Алексй Орловъ явился въ вечеру и у героя дня, матераго Акима Акимыча, у котораго прежде никогда не бывалъ, хотя былъ въ одномъ полку.

— Молодца, Акимъ Акимычъ! воскликнулъ онъ, входя въ маленькую квартиру Квасова. — Нарочно пришелъ поздравить и поблагодарить, какъ ловко отпотчивали вы бранденбуржца. Сказываетъ государь: не по правиламъ. Можетъ быть, не по-нмецки, а по-россійски. Можетъ быть, не искуссно, не умно, да здорово.

И Алексй Орловъ, хотя не любилъ Квасова, но ласково и любезно старался польстить лейбъ-компанцу. Но Акимъ Акимычъ мрачно бурчалъ на вс его любезности, косо взглядывалъ на него и только объяснилъ:

— Какъ съумлъ. A тамъ коли не по правиламъ, такъ вдь я въ фехтмастеры и не лзу! Я просто офицеръ россійскій, да еще изъ мужиковъ. Чмъ богаты, тмъ и рады… по-нмцевымъ башкамъ щолкать.

— Во истину такъ! весело и искренно расхохотался шутк Орловъ. — Чмъ можемъ, тмъ и рады… только бы по нимъ!..

Не смотря на недовольный, почти невжливый и мрачный пріемъ Квасова, Орловъ ршился закончить бесду тми словами, ради которыхъ пришелъ:

— A вы, любезнйшій Акимъ Акимычъ, загляните къ намъ когда-нибудь, къ брату. Милости просимъ. Мы народъ простой веселый, вамъ у насъ полюбится.

— Нту, Алексй Григорьичъ, вдругъ мотнулъ головой Квасовъ и съ присвистомъ нюхнулъ изъ тавлинки. — Нту, не пойду, извини.

И Квасовъ, держа въ рук тавлинку, прихлопнулъ крышку другой рукой.

— Я, государь мой, вамъ вдомо, что за человкъ. Мы, лейбъ-компанія, вамъ господамъ Орловымъ, Всеволожскимъ, Чертковымъ да Барятинскимъ не компанія! Хоть многіе изъ нашихъ нын помщики, по милости Лизаветъ Петровны, — упокой ее Господи въ селеніяхъ праведныхъ, — многіе возмечтали о себ, что они и впрямь дворяне. Ежедневно, воли не еженочно, доказываютъ они теперь свое дворянское происхожденіе на разныхъ мстахъ своихъ новыхъ подаренныхъ рабовъ. То и дло, какъ вамъ вдомо, въ палатахъ производятся разбирательства о томъ, какъ лейбъ-компанецъ задралъ, да заколотилъ, да замучилъ то рабу, то раба крпостнаго. Что длать? Внови. И хочется мужику надъ своимъ братомъ мужикомъ потшиться; иной свои старыя колотушки на другомъ отколачивдетъ… Ну, вотъ вы, столбовые, отъ нашего брата и сторонитесь, и хорошо длаете. Я какъ вамъ вдомо, получилъ тоже двсти душъ, но продалъ ихъ и счелъ, что не къ лицу. Такъ вотъ-съ, очень вамъ благодаренъ за приглашеніе, но не пойду. Я, вамъ не камрадъ и не компанія. A вотъ дтки наши да внучки, ну т будутъ не хуже васъ столбовыхъ, воли не лучше. Такъ-то-съ!

Алексй Орловъ, выслушавъ длинную рчь или, какъ называли въ гвардіи, «отповдь» лейбъ-компанца, поднялся и, внутренно посылая въ чорту Квасова, подумалъ:

«И безъ тебя найдутся!»

Однако, въ сущности Орловъ сожаллъ о неудач.