Петербургское действо

— Я васъ прошу, повернулся онъ снова лицемъ къ Сченову, — быть у меня завтра и переговорить о многихъ важныхъ вопросахъ, которые синодъ долженъ разршить. Надо многое перемнить. A иконы я теперь прошу васъ приказать вынести изъ всхъ церквей. По всмъ церквамъ собрать все и двать куда-нибудь. Ну, раздать жителямъ столицы. Вотъ какъ съ площади все раздавали. Въ подарокъ отъ меня. И въ церквахъ будетъ просторне и приличне… Слышите! A завтра будьте у меня…

Сченовъ низко поклонился.

— Я давно собирался, продолжалъ государь, на половину обращаясь къ свит,- предложить многое на обсужденіе. Пускай синодъ ршитъ… Мн кажется, что это платье, вс эти длинныя рясы и разное все это… въ одежд ужасно некрасиво. Посмотрите на протестантскихъ пасторовъ, или на католическихъ аббатовъ, вотъ ихъ платье приличное и даже красивое. A это? Это вдь бабье платье, юбки какія-то. И рукава-то дамскія. A ужь шапки ваши, обратился государь къ нкоторымъ духовнымъ. — Ваши зимнія шапки! Съ какимъ-то куполомъ, да съ мохнатымъ мхомъ кругомъ, да съ этими длинными языками на ушахъ… Я ихъ видть безъ смха не могу.

И государь разсмялся.

— Когда я пріхалъ въ Россію и увидалъ въ первый разъ русскаго попа — я испугался! Положимъ, я былъ почти ребенокъ… Но право и теперь вдь иной иностранецъ, еслибъ нечаянно встртилъ нашего батюшку гд-нибудь въ лсу, такъ тоже убжалъ бы безъ оглядки, принявъ за медвдя или за лшаго. Да это еще не все, говорилъ государь при мертвомъ молчаніи всхъ окружающихъ. — Я удивляюсь, какъ ддъ мой, Великій Петръ, не тронулъ васъ, когда приказалъ дворянамъ брить бороды. Онъ просто забылъ! Я въ этомъ увренъ! Ну, да я теперь поставлю себ особой честью исправить ошибку моего великаго дда.

И вдругъ государь ласково пододвинулся къ Сченову, и глядя въ его лицо съ великолпной расчесанной бородой, вымолвилъ добродушно:

— Посмотрите. И вы, если вамъ вотъ это сбрить, — взялъ онъ двумя пальцами одинъ волосъ сдой бороды архипастыря, — вы вдвое красиве и моложаве будете, просто юноша, красавецъ… Борода вдь ужасно старитъ всякое лицо…

И государь двинулся вдругъ къ выходу, забывъ проститься.

Проходя по тому же мсту, гд разсыпалось по полу до сотни разныхъ иконъ, Петръ едоровичъ слегка споткнулся на большую икону, которая лежала на полу. Онъ пріостановился, поднялъ ее съ пола и сталъ разглядывать. Это былъ образъ равноапостольнаго князя Владиміра, сдланный крайне плохо.

Государь сталъ показывать его всмъ, между прочимъ Гольцу.

— Посмотрите, на что это похоже! Видано ли подобное въ церквахъ у насъ, т. е. въ Германіи?

Гольцъ, какъ хитрый дипломатъ, глядлъ на образъ, безобразно и уродливо нарисованный, но не говорилъ ничего, не соглашался и не противорчилъ.

Государь поглядывалъ на всхъ самодовольно и вопросительно; глаза его нечаянно упали на фигуру Сени.

— Ты, поди сюда. Ну, или, не бойся. Подойди.

Сеня охотно и довольно смло приблизился.

— Смотри! Какъ тебя зовутъ?

— Сеня, ваше величество.

— Сно?.. Что за вздоръ!..

— Сеня… Семенъ что-ль…

— Такъ Семенъ, а не сно… Ну ты… Гляди вотъ. Что это такое?

Сеня не понялъ вопроса, хотя глядлъ на икону.

— Что я въ рук держу? Вотъ это, какъ это зовется?

— Образъ-то что-ль? смущаясь, спросилъ Сеня.

— Хорошо… Что-жъ это святая вещь?

— A то какъ-же? ухмыльнулся Сеня. — Это, стало быть, святой угодникъ Божій…

— Намалеванъ? Ну хорошо. Это угодникъ. Святой и равноапостольный князь Владиміръ. Такъ у головы его написано. Хотя бы слдовало надпись тоже внизу длать! улыбался Петръ едоровичъ. — Ну хорошо. Ну, а это что такое?

И государь повернулъ икону оборотной стороной вверхъ. Сеня глядлъ во вс глаза и ничего не понималъ.

— Ну, что это? желзо, что-ль?

— Какъ можно… усмхнулся Сеня во весь ротъ.

— Что же это?

— Сосна, аль липа… Липа должно…

— Доска, стало-быть? допрашивалъ государь.

— Гд-же! разсмялся ужь Сеня, предполагая шутку. — Какъ можно! Доски нешто таки бываютъ. Въ доск, стало быть, тапери мало-мало аршинъ, а то доска хотя бы вершковка въ девять аршинъ бываетъ, заговорилъ въ Сен мастеръ-плотникъ. — Бываютъ, встимо, доски трехъ-вершковки или къ примру дерева, для строительства… что по три рубля берутъ, ей-Богу… Вотъ тутъ же на Выборгской въ лсномъ двор есть…

Но государь прервалъ краснорчіе плотника.

— Если это дерево и доска, такъ нешто можно на колнки становиться передъ ней и молиться, какъ Богу? Понялъ?

Сеня смотрлъ во вс глаза и не понималъ. Его мысль шла правильно на лсной дворъ и на цны досокъ, а государева мысль вернула совсмъ куда-то не туда…

— Молиться надо Господу Богу и святой Маріи и Христу Іисусу. A доскамъ нельзя молиться! Понялъ?

Сеня все смотрлъ во вс глаза и все ничего не понималъ.

— Если это дерево, то и доска. И какія краски ни намалюй на ней, чего ни напиши, все-таки будетъ доска. Понялъ?

Сеня смотрлъ, не сморгнувъ, а не понималъ ни слова.