Петербургское действо

Молодой человкъ сталъ разсказывать, смущаясь немного, такъ какъ вс офицеры окружили его, разглядывали и внимательно слушали.

Тутъ были измайловцы: два брата Рославлевы и Ласунскій: семеновцы: едоръ Орловъ и Всеволожскій; преображенцы: Барятинскій, Баскаковъ и Чертковъ и конногвардейцы Хитровъ и Пушкинъ. Самые старшіе изъ всхъ лтами, маіоръ Рославлевъ и капитанъ Ласунскій, стали ближе всхъ къ Шепелеву и, прерывали его несвязный разсказъ вопросами…

Наконецъ, Шепелевъ, разсказывая, дошелъ до того пункта, когда его потребовали къ принцу. Алексй Орловъ нетерпливо перебилъ его разсказъ и воскликнулъ, обращаясь къ Пассеку…

— Ну, что жъ тутъ любопытнаго?… Ну, мы!… Гриша и я! Мы сами сегодня всмъ разсказали. Ласунскій давно ужь знаетъ. Ну, жаловаться пріхалъ. Ну и чортъ съ нимъ!

— А кто онъ такой? спросилъ Пассекъ.

— Ротмейстеръ какой-то голштинскій! сказалъ Григорій Орловъ.,

— Фехтмейстеръ Котцау! крикнулъ Пассекъ, какъ бы вдругъ разсердившись.

— Что?! Кто?! Какъ?! загудло десять голосовъ,

Алексй Орловъ, отошедшій было къ окну, молніей обернулся назадъ.

— Сла-а-вно!! воскликнулъ онъ во все горло и треснулъ въ ладоши. — Сла-а-вно!! Прізжій фейхтмейстеръ! Первый ему блмнъ русскій, да комомъ.

— Фридриховскій Котцау? выговорилъ Григорій Орловъ, тихо и видимо смущаясь.

— Да врно ли это, сударь мой, допрашивали Шепелева Ласунскій и едоръ Орловъ. — Врно ли вы помните фамилію?…

Шепелевъ поручился за достоврность… Веселыя лица постепенно нахмурились и вс озабоченные окружили двухъ братьевъ, виновниковъ исторіи, Григорій Орловъ слегка измнился въ лиц.

— Это очень дурно! выговорилъ Ласунскій. — Я даже не понимаю, какъ принцъ до сихъ поръ ничего съ вами не сдлалъ.

— Я и сообразить сразу не могу, что будетъ теперь! воскликнулъ Пассекъ. — Онъ только-что пріхалъ, представился государю, и ужь получилъ отъ него чинъ русскаго маіора.

— Онъ прямо пріхалъ отъ Фридриха! замтилъ кто-то.

— Государь за него не только тебя, Григорій Григорьевичъ, велитъ судить, а и всмъ вамъ, да и намъ съ вами, не сдобровать… сказалъ старшій Рославлевъ.

— Скоре ршайте! Что длать? Скоре! заговорило нсколько человкъ.

— Ты куда? воскликнулъ Пассекъ, увидя Алекся Орлова въ шляп.

— Я? Къ Трубецкому и къ Скабронскому.

— Зачмъ?

— Я беру на себя одного! Буду Никиту Юрьевича, а не захочетъ, то графа Скабронскаго — просить тотчасъ хатъ со мной замолвить словечко гетману, а тотъ пусть отправится къ принцу и, пожалуй, къ самому государю. Нечего мшкать. A вы свое длайте….

— Погоди!… Надо…

— Нечего годить, крикнулъ Алексй Орловъ уже въ дверяхъ. — Держите совтъ и длайте свое. A покуда вы тутъ будете мыслями разводить, я побываю и у Трубецкаго, и у гетмана и, прежде всего, у Скабронскаго! A вы-то, чмъ болтать-то. хали бы тоже сейчасъ къ княгин Катерин Романовн, прибавилъ онъ, обращаясь къ Пассеку и Ласунскому.

— Обожди, Алеша, дай сговориться путемъ. Графъ Скабронскій трусу отпразднуетъ и только тебя по губамъ помажетъ, сказалъ едоръ Орловъ.

— Помажетъ, такъ и я мазну тоже, знаю чмъ. Ну, будьте здоровы, гутъ морхенъ! махнулъ рукой Алексй Орловъ и вышелъ.

Оставшіеся заспорили. Всякій предлагалъ свою немедленную мру. Явившійся въ горницу Агафонъ предложилъ даже хать мириться съ Котцау, хоть деньгами его закупить, если можно.

Но Григорій Орловъ только рукой отмахнулся отъ предложенія стараго дядьки.

Шепелевъ замтилъ, что онъ стсняетъ совтующееся общество, что многіе шепчутся, отходя въ углы, къ окнамъ. Наконецъ, онъ увидлъ нечаянно, что самъ Пассекъ сдвинулъ брови и мотнулъ на него головой едору Орлову, когда тотъ громко посовтывалъ брату немедленно хать просить заступничества у государыни.

Шепелевъ откланялся со всми и вышелъ изъ квартиры.

XXII

— Экая обида! бурчалъ Алексй Орловъ, перезжая Неву по пути на Васильевскій островъ. — Надо же было налетть намъ на фехтмейстера самого. Ахъ дьяволъ! Встимо, коли эта бестія Скабронскій захочетъ просить гетмана, то все будетъ ладно. Да захочетъ ли? Онъ только недавно еще лихорадкой въ пяткахъ хворать пересталъ…

Графъ Скабронскій, къ которому халъ Орловъ, былъ не древняго рода и птенецъ Императора Великаго.

Онъ говорилъ всегда про себя, что онъ столбовой дворянинъ, не зная, однако, что это собственно значитъ. Имя его было Иванъ, отца его звали также Иваномъ, но никто изъ знакомыхъ, а еще мене изъ холопей, издавна не смлъ назвать его Иваномъ Иванычемъ. Холопъ за такое преступленіе былъ бы наказанъ нещадно "зжалами", розгами мочеными въ квас, а то и кошками. Знакомый или пріятель за такую дерзость: неумышленную — получилъ бы строгую отповдь, а умышленную — былъ бы просто выгнанъ вонъ изъ дому.