Петр Алешкин. Собрание сочинений. Том 3

— Да будет свет, сказал монтер, а сам за спичками попер! — устало и лениво пошутил механик.

Они несколько дней устанавливали дизель, готовили его к работе для освещения поселка.

Возле входа в землянку–котлопункт под сосной стоял Звягин с исписанным листком в руке. Читал он с каким–то озабоченным видом и необычно торопливо, не читал, а бегло просматривал письмо. Листок беспокойно вздрагивал в его руке.

— Почта была? — спросил Андрей, вспомнив, что час назад прилетал вертолет.

— Угу! — не поднимая головы, буркнул Звягин.

— А письма у кого? — снова спросил Павлушин.

Звягин досадливо махнул рукой, указывая на дверь землянки. Павлушин сбежал вниз. Все места за столом были заняты. Два парня стояли у входа, ждали, когда освободятся. Таня с Анютой в белых халатах раскладывали второе по тарелкам и ставили на край длинного стола, за которым плотно друг к другу сидели, обедали рабочие. ,

— Письма у кого? — спросил Андрей у парней, ожидавших у входа.

— У Тани.

— Таня! — протиснулся Андрей между полками и скамейкой ближе к девушке. — Мне ничего нет?

— Пишут, пишут тебе, — ответила Таня и добавила: — Андрей, отнеси, пожалуйста, книги в палатку. Все равно ждать будешь… Во–он на полке лежат.

Павлушин увидел на полке три объемистых посылки,

— А посмотреть можно?

— Не надо, не распечатывай пока… Вечером приходи, вместе разберем!

Андрей взял сразу все три посылки. Один из ожидавших парней открыл ему дверь, и он полез наверх. Звягин все стоял у входа и читал, но читал уже спокойнее, с посветлевшим, но все еще озабоченным лицом. Он сегодня снова получил два письма. Одно от жены, а второе подписано незнакомым почерком. Крупные буквы на конверте стояли неровно, враскорячку, чувствовалось, что писавший их человек редко берется за перо. Звягин недоуменно глянул на обратный адрес, на подпись: «Кулдошин Василий Михайлович», — прочитал он и пальцы у него задрожали. «Васька Кулдошин! Сосед! Чего это он вздумал? Ай беда какая?» Звягин выскочил из землянки на улицу, чтобы скрыть от приятелей волнение, разорвал суетливой рукой конверт, подписанный женой, и стал глотать слова, прыгая через строчки. Ничего необычного Валя не сообщала. Когда Звягин понял это, сдвинул шапку на затылок, вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и уже спокойней начал перечитывать письмо жены. Прочитал еще раз и долго вертел в руках конверт с письмом Васьки Кулдошина, не решался распечатывать, пытался угадать, что в нем. Не тяжкую ли беду принесло оно? Что заставило написать Ваську? Не от скуки же он взялся за перо? Не о Валюшке ли сообщает нехорошее? Не загуляла ли она? Второй год без мужика! Такой, как Матцев, подвернется, напоет, она и растает… Баба ведь! А тогда что? Все тогда! Все! Кому будут нужны его тысячи?.. Не посмел распечатать конверт Звягин, сунул в боковой карман телогрейки. Пусть пока полежит. Привыкнуть надо! Он спустился в столовую, откуда выходили пообедавшие ребята.

В конце работы, когда воздух в тайге начал густеть, Андрей вспомнил о топоре Нади, отыскал среди сваленных им деревьев березу, отрезал от нее чурбак, расколол его пополам, вытесал толстую доску, решил вырезать из нее топорище полегче, и чтоб ловчее держать его было. Топор решил взять в котлопункте, которым рубили дрова. Он полегче. Если его наточить как следует, то для Нади он будет как раз по руке.

Трелевщик Гончарова с включенными фарами все еще ползал по просеке, собирал бревна. За тарахтеньем мотора Андрей не слышал, как застучал дизель в сарае. Вспыхнувшая неожиданно лампочка на дереве над палаткой удивила его, он услышал крик Сашки: «Ребята! Смотрите — свет!»

Палатка была непривычно ярко освещена двумя лампочками, одна горела в мужской половине, другая в женской. Лесорубы, входя, жмурились, шутили, что цивилизация и до них дошла, баньку бы скорей плотники заканчивали — жить тогда вообще можно будет припеваючи! Андрей поставил березовую заготовку возле гудевшей огнем печки, пусть подсохнет малость, и стал раздеваться возле своей кровати. За простынями переговаривались девчата, часто произносили имена писателей и названия книг. Павлушин догадался, что они разбирают посылки с книгами, и громко спросил:

— Девочки, вы книги разбираете? Можно к вам?

— Иди! — откликнулась Таня.

Она сидела на кровати возле стопки книг и диктовала Наде имена авторов и названия, а Надя записывала их в книгу учета.

— Распечатывай, — указала Таня на оставшуюся посылку, лежавшую возле ножки кровати среди скомканной оберточной бумаги. Павлушин поставил перед собой посылку на чурбак, разорвал руками веревку и зашуршал толстой бумагой. В посылке были две стопки книг, тонких и небольшого формата. Андрей понял, что это стихи, и начал без интереса разглядывать обложки, читая незнакомые ему имена.

— Тут только стихи…

— Чьи? — спросила Таня.

— Разные… Вот Мартынов какой–то. Рубцов…

— Мартынов? Леонид?

— Да.

— Хорошие стихи… Хочешь, Рубцова возьми, он тебе непременно понравится!

Андрей повертел книгу Рубцова, положил назад в стопку и взял следующую, тоненькую, как паспорт, только в отличии от рубцовской желтоватого цвета.