Петр Грушин

Для ускорения получения необходимых результатов Грушин принял решение о том, что 10 пусков из серии намеченных автономных испытаний В‑757 должны были быть выполнены в замкнутом контуре управления. Из этого следовало, что в уже устоявшейся методике испытаний предстояло перепрыгнуть через ступеньку, начав пуски ракет в заданную точку пространства по «условной» цели. При этом должна была производиться оценка функционирования уже всей системы «комплекс – ракета», реализовываться самые разнообразные режимы полета, которые по скоростям и выполняемым маневрам соответствовали реальным процессам перехвата воздушных целей.

Первый пуск из этой серии был выполнен 22 апреля 1960 года. Но оказался неудачным: вскоре после старта начал разрушаться узел крепления ускорителя к маршевой ступени ракеты. Еще через несколько секунд она оказалась на земле…

Потребовавшиеся доработки конструкции были сделаны в невероятно высоком темпе. Уже через полтора месяца – 8 июня – в пятом пуске В‑757 улетела «в заданный район».

* * *

В 1958 году В‑757 оказалась не единственной ракетой ОКБ‑2, которую предполагалось оснастить «прямоточкой». За три месяца до выхода постановления о начале работ над ней было выпущено также Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о начале работ по созданию системы ПРО города Москвы А‑35.

К тому времени для ее разработчиков, только начинавших отработку радиолокаторов и ракет для экспериментального образца системы «А», было ясно только одно: противоракета В‑1100 для новой системы должна была представлять собой значительный шаг вперед. Но какой длины и куда?

В соответствии с решением Научно‑технического совета Спецкомитета (будущей Комиссии по военно‑промышленным вопросам) от 14 сентября 1957 года и письмом возглавившего разработку А‑35 Г. В. Кисунько от 13 марта 1958 года от ОКБ‑2 поначалу требовалось не так уж и много: увеличить дальность действия противоракеты до 75–80 км при сохранении ее средней скорости 1000 м/с. По расчетам, такую ракету можно сделать, незначительно изменив В‑1000. Но при этом она должна «немного» подрасти в размерах и стать на 3 т тяжелее.

Но здесь оказалось самое время остановиться. Подобные масса и размеры уже не вписывались в существовавшие пусковые установки. Создание же очередных многотонных ракетных монстров с их огромным энергопотреблением, мощными приводами, новым оборудованием для транспортировки ракет и их обслуживания, при кажущейся технической простоте, заводило всю эту затею в тупик, делая систему абсолютно не способной к тиражированию и полноценной эксплуатации.

С подготовленными на «фирме» материалами в конце 1958 года Грушин выступил на заседании Комиссии по военно‑промышленным вопросам. Разговор получился более чем острый, исключавший общие рассуждения, насыщенный специальными терминами, формулировками. Как и следовало ожидать, доложенные Грушиным на заседании Комиссии данные были встречены без особого энтузиазма. Но из реально предложенных решений для облегчения ракеты к дальнейшей работе могло быть рекомендовано только использование ракетно‑прямоточного двигателя в качестве маршевого. Тогда же на заседании Комиссии были рассмотрены и материалы о предложенном главным конструктором ОКБ‑1 ГКАТ Л. С. Душкиным варианте ПВРД, работающего на жидком однокомпонентном топливе. По его оценкам, этот двигатель способен устойчиво работать на малых скоростях и не «гаснуть» на больших высотах, его тягу в полете можно относительно легко регулировать.

По настоянию руководства Комиссии Грушин приступил к проработке варианта противоракеты с таким двигателем. Для рационального использования внутренних объемов ракеты и отказа от необходимости сброса ускорителя рассмотрели возможность «интегрального» размещения его заряда внутри камеры, использовали новое топливо, способное устойчиво работать при малых давлениях. Для управления полетом ракеты предложили использовать единый блок рулей – газовых и аэродинамических, работающих от одних приводов. По расчетам, этот вариант В‑1100, внешне напоминавший 12‑метровую трубу с четырьмя треугольными крыльями, мог весить около 7 т.

На этот раз в Комиссии характеристики противоракеты были признаны приемлемыми. Однако каких‑либо сверхозарений, инженерного экстаза, который бы говорил о том, что новый вариант позволит опрокинуть все, что было сделано раньше, он с собой не принес. Всем стало ясно, что экзотичность предложенной схемы противоракеты далеко выходила за рамки возможностей одного КБ, даже во главе с таким руководителем, как Грушин. И несмотря на то что по самым смелым прогнозам экспериментальный образец В‑1100 можно было подготовить к пуску уже в 1959 году при условии активного подключения к этой работе ЦАГИ, НИИ‑1, НИИ‑125, ВИАМ, из доклада Грушина следовало, что и на этот раз торопиться не стоило.