Петр Грушин

7 января 1960 года, спустя несколько недель после создания в СССР нового рода войск – Ракетных войск стратегического назначения, руководством страны было принято решение о том, что систему ПРО А‑35 требовалось предъявить на совместные испытания уже во втором квартале 1962 года. Ее генеральный конструктор Г. В. Кисунько, которому довелось первым сообщить Грушину о принятии этого решения, знал, что ракету для А‑35 предстояло разрабатывать заново…

* * *

Проанализировав материалы, полученные U‑2 во время полета 9 апреля, руководители ЦРУ запросили у Эйхзенхауэра разрешение на проведение еще одного полета. Его основной целью должна была стать пусковая площадка межконтинентальных баллистических ракет в Плесецке. Важность очередного задания, по мнению ЦРУ, была значительно выше средней. Из‑за климатических условий для полетов по такому маршруту подходил лишь период с апреля по июль, в противном случае возможность для фотографирования района Плесецка могла не представиться до следующего апреля. Подобная отсрочка в выполнении полета позволяла замаскировать ракеты. Эйзенхауэр разрешил выполнение полета в срок до 1 мая.

Маршрут полета предусматривал взлет в Пешаваре, пролет около тюратамского полигона, над промышленными районами Урала, над Плесецком, а далее – через Архангельск и Мурманск, где базировались бомбардировщики большой дальности, подводные лодки и прочие военные базы, с посадкой на норвежском аэродроме Буде. Дальность предполагавшегося перелета составляла 6096 км.

Пилотировать U‑2 было поручено 31‑летнему Френсису Гарри Пауэрсу Сын шахтера из штата Кентукки, Пауэре с детства мечтал о небе, о полетах, хотя родители хотели, чтобы он стал врачом. Но все же он добился своего, став в 1950 году летчиком. Свой контракт с ЦРУ об участии в операции «Перелет» Пауэре подписал в мае 1956 года, будучи еще старшим лейтенантом американских ВВС. Первый полет над СССР Френсис Пауэре совершил в ноябре 1957 года. Тогда ему удалось, взлетев в Турции, облететь и сфотографировать ряд аэродромов, ракетный полигон в Капустином Яре, а затем, сделав круг над Украиной, вернуться обратно. В дальнейшем он еще 25 раз взлетал на U‑2 с аэродромов Турции и Пакистана, совершая длительные полеты вдоль границ СССР.

U‑2, на котором предстояло лететь Пауэрсу, был сдан заказчику 5 ноября 1956 года и стал 20‑м в серии этих самолетов. К весне 1960‑го его репутация была не идеальной: именно он подвел своего пилота во время полета над Дальним Востоком 24 сентября 1959 года.

На этот раз технические параметры самолета находились вне всяких похвал. Взлет из Пешавара состоялся в 5 часов 26 минут, и уже через несколько минут Пауэре пересек границу воздушного пространства СССР в районе Кировабада. Два щелчка по радиосвязи на определенной волне – этим условным сигналом Пауэре оповестил руководство операции о том, что он приступил к выполнению задания. А дальше его U‑2, как обычно, превратился в неизвестный объект, не имеющий никакой связи с землей, в «ночного комара», не дающего покоя ни руководству СССР, ни советским войскам ПВО.

Конечно, после 9 апреля американцы знали, что советская ПВО вновь будет предпринимать отчаянные попытки сбить самолет. Но их расчет в первую очередь строился на том, что наиболее подготовленные военные специалисты будут участвовать в праздничных первомайских мероприятиях. К тому же, по имевшимся у американцев данным, насыщенность зенитными ракетными средствами по пути следования U‑2 была недостаточной для его эффективного перехвата. Хотя места предполагавшейся дислокации радиолокаторов и зенитных ракет были предусмотрительно отмечены на выданной Пауэрсу карте.

Не учли американцы лишь одного – обстановки, которая сложилась в руководстве советскими Войсками ПВО после десятков безнаказанных шпионских полетов, обстановки, в которой могли отдаваться самые невероятные, конечно с точки зрения американцев, приказы, такие, например, как: «Таранить самолет‑нарушитель!».

* * *

Первомайский день 1960 года для Грушина начинался как обычно. На столе, в квартире на Ленинградском проспекте, лежал полученный накануне пропуск на Красную площадь. Там его ждала, ставшая уже привычной, встреча со своими коллегами‑руководителями. Это был один из немногих случаев в году, когда можно было встретиться с ними в неформальной обстановке, что‑то обсудить, что‑то запланировать. Грушин любил такие непротокольные встречи. Уже несколько раз они позволили ему договориться со строптивыми смежниками, решить трудный вопрос или просто познакомиться. Красная площадь, казалось, сама собой располагала к дисциплинированности и сговорчивости.

Но за полчаса до отъезда в квартире Грушина зазвонил телефон. Подключенный недавно домашний номер Д‑0‑18‑58 знали немногие, еще меньше людей могли себе позволить позвонить Грушину в столь раннее праздничное утро… Сняв трубку, Грушин узнал голос заместителя главнокомандующего Войск ПВО страны П. Н. Кулешова, звонившего с командного пункта ПВО. Но звонил он не с поздравлениями:

– Петр Дмитриевич! Невидимка идет на Урал.