Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

Отголоски этого спора поляка с Рудзини и с цесарцами, конечно, доносились и в московский лагерь, и Возницын, вероятно, не без удовольствия заносил в свои еженедельные записки жалобы цесарцев и Рудзини на поляка. 15 октября «виделся с великим и полномочным послом цесарской граф Марсилий и по поздравлении говорил, что у них, цесарцев, написан чертеж, как всем послом стоять, и в том-де чертеже ни первого, ни последнего места нет, и союзные-де все послы тот чертеж приняли и теми станциями были успокоены и довольны, только-де польской посол чинит тому упорно и разбил свой намет не в том месте, где достойно было, и люди-де его поссорилися венецийского посла с людьми так же, как и его (Возницына) посольские люди»[1271]

. На другой день, 16 октября, присылал к Возницыну венецианский посол с поздравлениями своего дворянина, который при поздравлении жаловался на поляка, «что он послу его учинил знатное бесчестие, на отводном его месте поставил свою палатку». Жаловались и цесарцы. 17 октября вo время визита Возницына к графу Эттингену, где был и Шлык, оба они говорили, что «польской-де посол не токмо старые ссоры усмиряет, но еще новые всчинает и ныне-де обиду учинил венецийскому послу и поставил намет свой не на том месте, где достойно было. И великой посол сказал, что у него с ним никакой ссоры нет»[1272]

. В письме к царю от 22 октября Возницын, не скрывая своего пренебрежительного отношения к поляку, так описывает этот эпизод: «Польской посол, в тех ж бударах приехав на другой день, стал у берега… и говорил, что занял у него место венецийский посол. И поставил палатку свою против цесарцев, подався к венету тылом. Венет, видя то, ничто же ему противного творя, посылал, жалуясь, к цесарским послом; и цесарские послы к нему посылали говорить графа Марсилия, которому сказал, что у него сперва отнял место московской, а потом виницейской. И Марсилий ему говорил, что сам он на чертеже признал за добро, на котором бы месте кто ни стал, и то б было за равно; однако, того он ничего не слушая, живет в бударах; а палатка маленкая перед винициянином и до днесь стоит пуста. Приехал сюда не токмо у него лошади, ни колеса, не токмо намету, ни кола, кроме той одной палатки нет, и того незнамо у кого здесь выпросил, мне кажется, те ссоры затевает за свой стыд, что ему стать не в чем, а хотя б с большими денгами, купить здесь ничего не добудет — все пусто и в войске скудно»[1273]

. Только после многих препирательств и уговоров дело было улажено и, как сообщает Рудзини в заключение своей депеши от 21 октября, «последовал перенос палатки польского посла на его сторону на место, которое ему было назначено сначала». Когда дело о размещении было, наконец, улажено, и польский посол стал на своем месте, Возницын в записке от 29 октября так описывал его стан: «Вышед из будар, стал на левой стороне у цесарцев, а с венетом помирился, написали ему письмо… Купил он три полатченцы убогие и стоит в них зело беден и малолюден, сказывают, будто ожидает двора своего. Ни кареты, ни телеги нет, токмо купил здесь кляч розных с пять…

Поляки, приходя к моим в наметы, просят пить, а свое вино, про которого сказывают, купили в Будине в склад, выпили все…» Видимо, не без особого удовольствия заносит он в «Статейный список» известие о том, как польский посол выпрашивал у австрийцев карет, в чем бы ему ехать на съезд, и как те ему отказали[1274]

.

Хотя Возницын и приводит неоднократно заявление о том, что новое расположение установлено без первых и последних мест, однако все же не упускает случая отметить, что он стал по правую сторону цесарцев, а польский посол по левую.