Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

Удивление вызывает тот факт, что центральный продовольственный орган Северной столицы, руководство которого обладало должной информацией о состоянии дел в нижестоящих органах, явно не торопился принимать какие-либо эффективные меры. Несмотря на то что практика выдачи продовольствия по запискам родственникам и знакомым или просто за взятку пышно расцвела еще весной 1918 года[717], Петрокомпрод только 2 мая 1919 г. решился издать особый циркуляр, запрещающий подобный образ действий с 1 мая с. г. Формулировка, к которой в данном случае прибегли комиссар А.Е. Бадаев и члены коллегии С. Скалов и К. Гамильтон, представляет интерес: «Комиссариат продовольствия предлагает

(курсив мой. – А. Р) сделать строгое категорическое распоряжение, чтобы впредь из продовольственных складов и лавок продукты отпускались исключительно по ордерам и карточкам и отнюдь не по запискам, носящим частный характер… В случае обнаружения частных записок, заведующие лавками или складами будут привлекаться к строгой ответственности, как за растрату товаров с возмещением стоимости таковых»[718].

Следует отметить, что смысловая нагрузка процитированного выше документа заключалась для обширного штата районных начальников даже не в подчеркнутом нами слове «предлагает», а во фразе о форме ответственности. Дело в том, что хозяева лавок, магазинов, пунктов и столовых не столько покрывали нужды более или менее широкого круга близких им людей, сколько в гораздо больших количествах сбывали товары на рынок (и легальный, и черный), наживаясь за счет разницы между складской отпускной ценой и «мародерской рыночной». Поэтому возмещение стоимости украденных товаров было для них сущей безделицей. Тем более, когда даже не упоминалось о такой форме наказания, как отстранение от должности – формула «растратил-заплатил-растратил…» должна была вполне устраивать чиновников компродов. Стоит заметить, что, опасаясь реквизиций (большое количество продуктов трудно было бы утаить от глаз голодных и любопытных горожан), сотрудники райкомпродов хранили украденное на тех же государственных складах. Например, Николай Федорович Виллевальд, член коллегии компрода Петроградской стороны, только на одном складе заботливо хранил собственные 136 пудов гречи и 58 пудов перловки[719]

.

Вместе с тем чиновники продорганов умели довольно успешно скрывать свои операции не только благодаря фактическому отказу от ведения отчетности, но и благодаря протаскиванию на службу своих родственников. Хлебный отдел Петрокомпрода долгое время «контролировали» трое братьев Михельсон: заведующий отделом Андрей Фердинандович, главный бухгалтер Федор Фердинандович и счетовод Константин Фердинандович[720].

В целом нельзя не согласиться с мнением одного из контролеров: «…трудное и ответственное дело [распределения] было вверено лицам, по своим личным качествам для этого дела не на надлежащее место поставленным, т. е. не обладавшим ни достаточными знаниями, ни достаточным опытом и нравственной устойчивостью»[721]

.

Далеко не всегда, однако, райкомпродовским служащим приходилось прибегать к открытым хищениям, к подчисткам документов или краже последних. Существовали и вполне легальные способы получения «излишков». Сама процедура распределения хлеба по карточкам, например, допускала скидку на провес, усушку и крошку. Цифры иногда были довольно впечатляющими.

В одном Коломенском райкомпроде, распределявшем хлеб примерно на 60 000 человек, в сентябре 1918 г. под эту статью списывалось 4500 пудов хлеба в месяц; в октябре эта цифра возросла уже почти до 12 000 пудов, в ноябре она достигла 19 000 пудов. В декабре 1918 и январе 1919 г. «усушка и крошка» оценивались одинаково – в 16 000 пудов хлеба в месяц[722]

. Таким образом, на каждом получавшем в районе хлеб «утрушивалось и усыхало» в среднем около 5 кг хлеба в месяц (иными словами, почти месячная норма выдачи хлеба работающему).

Не менее эффективным способом повышения собственного благосостояния было заключение договоров на поставку продуктов и материалов не только «с отступлением от действующих в установленном порядке твердых цен, но даже тех определенных цен, на началах комиссионно-процентного вознаграждения со стоимости израсходованных сумм и с отпуском подрядчикам нередко весьма крупных ссуд», по большей части ничем не гарантированных[723].

Происходящее в продорганах не мог видеть только не желающий видеть. Некто Д. Копылов, направивший весной 1919 г. в Смольный обстоятельный опус под названием «Вокруг чрева Петрограда» (с ним, видимо, ознакомился сам Зиновьев, если судить по сохранившейся сопроводительной надписи: «Прочитайте, т. Зиновьев, и верните»), с полным основанием мог утверждать: «…одним контролем дело не улучшить, надо пересмотреть весь аппарат Петрокоммуны»[724]. Пересмотреть было можно, другой вопрос – кем заменить?

О плодах целеустремленности и зависти