Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

У уличного торговца и на рынке можно было купить практически все: от карточек на обед в столовой и талонов на галоши[753]

до икры и свежей сметанки. «Петроградская правда» была вынуждена признавать, что весь торг в городе перешел на рынки. Цены, как и подобает в ситуации голода и хаоса, были огромны. Однако, как писала, например, газета «Наш век»: «…при появлении какого-либо мешочника толпы напуганных призраками голода людей жадно набрасывались на него, хватая все из рук, не спрашивая цены»[754]

. Стоит отметить, что официальные издания фактически признавали, что и советским служащим приходится пополнять свои продовольственные и промтоварные ресурсы именно на рынке с его вольными ценами. Более того, эти же издания допускали весьма прозрачные намеки: «…позыв на воблу, селедку, картофель, не говоря о масле, мясе и крупе, грозит разом разрушить весь бюджет и толкнуть человека на изыскание иных путей к утолению естественного голода. Эти же пути, да минуют они нас, отвлекут усердного и честного работника от прямых его обязанностей»[755]

. Действительно, отвлекали, но об этих иных путях совслужащих речь пойдет ниже.

Муниципализация частных торговых фирм, изживание уличной торговли, попытки поставить под жесткий контроль рынки и базары способствовали концентрации населения вокруг котлов общественных столовых и в хвостах к дверям продуктовых лавок[756]

. Казалось, минет всего несколько месяцев или даже недель, и тлетворный дух частного торговца навсегда будет унесен из города свежим невским ветерком. Этого, однако, не произошло. Определенно, некоторую роль в этом сыграл тот факт, что в начале 1919 г. как-то внезапно выяснилось, что обеспечить желаемое количество горожан дешевыми обедами в столовых «по техническим причинам» невозможно. Достижение главной цели, которая ставилась при переходе к общественному питанию – всемерная экономия средств, было отложено, поскольку экономить практически было не на чем. В силу этого возникла необходимость оставить горожанам возможность доставать продовольствие в иных местах. Кампания по ликвидации частной торговой сети несколько затихла. Более того, горожанам разрешили пользоваться услугами почтамта – можно было получить или послать по одному адресу две посылки общим весом до 40 фунтов (в данном случае речь идет о так называемом «продовольственном трехнеделье» февраля-марта 1919 г.).

Городским властям пришлось убедиться в том, что они не в силах держать под жестким контролем уличную торговлю. Для этого требовалось привлечение огромного числа людей, тогда как даже для обычных облав приходилось заниматься поисками «сознательных» рабочих и выдавать им за это дополнительный паек. Не могли власти не учитывать и настроений горожан. Даже официозная газета «Северная коммуна» иногда была вынуждена с некоторой обеспокоенностью отмечать, например, перебои в деятельности рынков. Частная торговля находила поддержку и у некоторых советских органов, хотя бы на районном уровне. Однако уличная и рыночная торговля являлась для многих деятелей Петросовета и его исполнительных органов своего рода занозой, от которой во что бы то ни стало следовало избавиться. Само это желание, вероятно, было результатом преувеличения негативного воздействия на умы горожан контраста между системой государственного снабжения и частной торговлей и недопонимания прагматизма жителей. Последние к 1919 г. уже свыклись с тем, что власти не способны обеспечить их всем необходимым в силу объективных экономико-политических причин. Для них рынки, толкучки были лишь частью системы снабжения, составными элементами которой были также не только муниципальные магазины, столовые, талоны и ордера, но и набор хитроумных уловок, объединенных понятием «пайколовство».

11 июля 1919 г. состоялось совещание представителей экономических отделов районных совдепов и Петрокомпрода по вопросу о разрешении частной торговли. Заведующий подотделом торговой регистрации Лилеев заявил на нем: «…наблюдается наплыв ходатайств об открытии частных торговых предприятий, торгующих разного рода съестными припасами и искусственными водами». Перед присутствующими был поставлен вопрос: «Возможно ли в дальнейшем допускать открытие новых торговых предприятий разного рода?» Сама постановка именно такого вопроса свидетельствует об определенном изменении отношения к частной торговле в городе к тому времени – торговцы ведь считали вполне возможным обращаться за разрешениями.