Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

К осуществлению декрета приступили фактически с лета 1918 г., а к ликвидации старой эмблематики и символики намного ранее. Собственно говоря, стихийный процесс ликвидации вещественных знаков и символов, связанных со старой властью, начался уже в первые дни Февральской революции. В февральские дни толпа сожгла Литовский замок – известную тюрьму для политических заключенных (в своем роде русскую Бастилию) и здание Окружного суда на Литейном проспекте (на месте нынешнего «Большого дома»). Уничтожались изображения последних царей и их министров, любые изображения, содержащие атрибуты царской власти, например, городской герб Санкт-Петербурга. На зданиях и вывесках замазывались государственные гербы и другие эмблемы. Даже в среде художественной интеллигенции развернулась кампания за низвержение всех «идолов самодержавия». Журналист А.В. Амфитеатров обрушился на памятник Николаю I П.П. Клодта, называя его «наиболее возмутительным памятником голштино-готторпской династии, который непременно надо убрать от глаз народных, и чем скорее, тем лучше». В печати появлялись нападки и на другие старые монументы, в том числе на «Медного всадника»[1271]

. Но, в конечном счете, это были частные суждения, всего лишь тенденция в общественном мнении. При большевиках она приняла характер планомерной государственной политики. В 1918–1919 гг. началось снятие памятников, установленных в конце XIX – начале XX в. Всего в этот период было ликвидировано около десяти монументов: несколько скульптурных фигур и бюстов Петра I (на Адмиралтейской набережной, у здания Нового Арсенала, на Большеохтинском проспекте); конный памятник великому князю Николаю Николаевичу-старшему, командующему русской армией в войне с Турцией 1877–1878 гг. (на Манежной площади); памятники-бюсты Александру I, Александру II и др.[1272]

Ряд авторов ликвидированных монументов (как, например, И.Я. Гинцбург и В.В. Лишев) стали в дальнейшем видными деятелями советского монументального искусства. Этот факт, по-видимому, можно считать свидетельством того, что отнюдь не художественные качества памятников послужили причиной их снятия.

Во время проведения первых «красных» празднеств 1918 г. конный памятник Александру III скульптора П.П. Трубецкого на площади Восстания (Знаменской) неизменно закрывался специальными щитами с лозунгами. С 1919 г. эти сооружения, маскирующие памятник, приняли форму «трибун», которые каждый раз имели разную конфигурацию и величину. Такое решение, пожалуй, можно признать неудачным даже с точки зрения замысла той же монументальной пропаганды. Символическое значение скульптуры Трубецкого оказалось недоступно как авторам «трибун», так и широкой революционной публике. На это указывали некоторые современники. «Глупые люди не поняли глубокого национально-революционного смысла бессознательно отлитого П. Трубецким в его статуе, – писал публицист А.С. Изгоев, – <…> они укрыли его от глаз народа и превратили в символ своей революционной пошлости».[1273]

В 1918 г. родилась символика коммунистической России: новый герб, красная звезда – символ Красной Армии, государственный гимн – «Интернационал». Красный флаг также стал государственным символом Советской России. Слово «товарищ» превратилось в официальное обращение. Эта символика сразу же активно внедрилась в городскую жизнь: новые эмблемы и флаги появились на стенах и крышах зданий, любое собрание неизменно заканчивалось хоровым пением «Интернационала», его же пели хором дети в школах; помещения официальных учреждений, общественных организаций, школ, клубов, библиотек украсили сотни портретов основоположников марксизма и «вождей пролетариата» и т. д.

С 1918 г. Петроградский Совет приступил к переименованию улиц и площадей города. Конечно, в первую очередь менялись названия, напоминавшие о «старом режиме», на другие, которые были связаны с представлениями о новых временах и героях. Так, Большая Дворянская улица превратилась в 1-ю улицу Деревенской Бедноты, Кадетская линия – в Съездовскую, Суворовский проспект – в Советский, Конногвардейский бульвар – в бульвар Профсоюзов, Николаевская набережная – в набережную Лейтенанта Шмидта, Полицейский мост – в Народный. Однако и совершенно нейтральные в этом отношении топонимы стирались с лица города во имя торжества новых идей. Знаменитый Невский проспект стал проспектом 25-го Октября, Садовая улица – улицей 3-го Июля, Литейный проспект – проспектом Володарского, Лафонская площадь (перед Смольным) – площадью Диктатуры, Гороховая улица – Комиссаровской улицей, Большой проспект Васильевского острова – проспектом Фридриха Адлера, Большой проспект Петроградской стороны – проспектом Карла Либкнехта, Адмиралтейский проспект – проспектом Рошаля, Выборгское шоссе – проспектом Энгельса и т. д. Перечень многих улиц, проспектов и площадей начал напоминать мартиролог «героев и мучеников революции».