Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

Первая волна переименований оказалась наиболее сильной: за 1918 г. появилось 54 новых названия[1274], в основном в центральной части города. Следующие два года не идут ни в какое сравнение с этим топонимическим взрывом. В 1919 г. возникло всего четыре новых наименования: Детскосельская улица (бывшая Царскосельская), набережная Красного Флота (Английская), переулок Леонова (Замятин) и улица Толмачева (Караванная); а в 1920 г. – только два: остров Трудящихся (Каменный) и переулок Подбельского (Почтамтский). Следующее после 1918 г. массовое переименование (значительно более масштабное) было проведено уже в 1923 г.

В еще большей степени должны были служить делу увековечения новых героев и пропаганде новых идей памятники, подлежавшие установлению в городах России по декрету Совнаркома.

В Наркомпросе был срочно составлен список имен исторических деятелей, в честь которых предполагалось воздвигнуть монументы, и утвержден Совнаркомом 30 июля 1918 г.[1275]

Установление скульптурных памятников рассматривалось как основа всей программы монументальной пропаганды, так как монументальная скульптура могла в наибольшей степени повлиять на изменение городской архитектурно-пространственной среды, воздействуя на чувства людей, обитавших в этой среде.

Первым в Петрограде, 22 сентября 1918 г., был торжественно открыт памятник А.Н. Радищеву работы скульптора Л.В. Шервуда. Он представлял собой небольшой гипсовый бюст, установленный в символическом проломе решетки на углу ограды сада Зимнего дворца со стороны Дворцовой набережной. К первой годовщине большевистской революции в Петрограде прошли церемонии открытия еще нескольких монументов. На Невском проспекте у здания Городской думы был установлен бюст Ф. Лассаля, выполненный из дерева скульптором В.А. Синайским; у Тучкова моста – памятник Н.А. Добролюбову (автор. Ф.К. Заале); у Смольного – памятник К. Марксу (автор А.Т. Матвеев). Затем до конца 1918 г. были открыты памятники: Н.Г. Чернышевскому на Сенатской площади, Г. Гейне у здания Петроградского университета, Т.Г. Шевченко возле мечети, С. Перовской на площади Восстания. К весне 1919 г. в городе появились еще два памятника: А.И. Герцену у Литейного моста, и Дж. Гарибальди у Московских ворот[1276]. На этом завершился наиболее бурный период монументальной пропаганды в ее скульптурной части. Но открытие памятников продолжалось: всего за 1918–1920 гг. в Петрограде было установлено около 20 скульптур.

[1277]

Нельзя сказать, что кампания монументальной пропаганды проходила гладко и вполне удовлетворяла поставленным перед ней задачам. Из-за отсутствия необходимых материалов и спешки все памятники были исполнены в гипсе и других хрупких и недолговечных материалах. Они, конечно, не могли увековечить имена и образы, которым были посвящены. Через четыре месяца после открытия памятника Радищеву, 19 января 1919 г., гвардеец-охранник (милиционер) 2-го Городского района докладывал: «Довожу до сведения коменданта, что сего числа во время моего дежурства в 5 часов утра, памятник, поставленный на углу у бывшего Зимнего дворца товарищу Радищеву, упал и разбился»[1278]

. Подобная судьба постигла почти все монументы, установленные в 1918–1920 гг.: Гарибальди, Бланки, Гейне и др.[1279] Исключение составляют памятник Ф. Лассалю, который в 1921–1922 гг. перевели в гранит и который мог бы сохраниться до нашего времени, если бы не был снят в 1938 г., и памятник-мемориал на Марсовом поле.

Несовершенство материала вызывало неблагоприятное эстетическое впечатление от памятников, подчеркивало их художественные недостатки. Многие скульптуры были слабы и по замыслу, и по пластической выразительности, и по композиции. Портретные изображения создавались обычно в виде небольших бюстов, никак не увязанных с окружающей городской средой: ни масштабно, ни декоративно, ни стилистически. По существу, как писал нарком просвещения А.В. Луначарский, это были не памятники, а статуи или даже наброски статуй. Поиски необычного пластического решения приводили иногда к эффекту, прямо противоположному идее монументальной пропаганды. Характерный пример – экстравагантный символический памятник С. Перовской итальянского скульптора О. Гризелли. Он представлял собой большую голову-герму, выполненную в энергичной кубофутуристической манере и не имевшую никакого портретного сходства с оригиналом. А.В. Луначарский позднее писал, что когда впервые открыли этот памятник, «то некоторые прямо шарахнулись в сторону, а З. Лилина на самых высоких тонах потребовала, чтобы памятник был немедленно снят»[1280]. Скульптура Гризелли явно была не в состоянии выполнять пропагандистские задачи, она не только не вызывала ассоциаций с образом революционерки, но и оставляла гнетущее чувство в душе горожанина. 8 апреля 1919 г. Петросовет постановил снять этот памятник[1281].