Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

После примерно месячного «затишья» город оказался во власти новой эпидемии. На этот раз испанки – тяжелой формы гриппа. Эту болезнь занесли в Петроград из Новгородской губернии, где она зародилась в Большой и Малой Вишере. Затем болезнь была отмечена в Луге и Новой Ладоге, а в начале октября проникла в Петроград. Заболеванию испанкой было подвержено в основном взрослое трудоспособное населения в возрасте от 25 до 40 лет. До середины октября через Петропавловскую больницу прошли 245 заболевших. Смертность от испанки составляла 10 %[523]. Эту эпидемию в основном ликвидировали к концу 1918 – началу 1919 г.

Эпидемии холеры и испанки удалось ликвидировать относительно быстро. Гораздо более стойкими оказались различные формы тифа, в первую очередь сыпной. Вспышки тифозных эпидемий на протяжении трех послереволюционных лет возникали несколько раз, периодически то затухая, то вновь усиливаясь. Тиф появился в городе в 1917 г. – впервые за предшествующие 20 лет. Первая крупная вспышка, как уже упоминалось, имела место зимой-весной 1918 г., с осени 1918 г. вновь началось заметное увеличение заболеваемости тифом. В ноябре зарегистрировали 1500 случаев, в декабре – до 3000. В Городскую инфекционную больницу за 1918 г. поступило до шести тысяч больных тифом – больше, чем за все предыдущие 36 лет существования этой больницы. При этом нередкими были случаи заражения медицинского персонала. Смертность от сыпного тифа в эту эпидемию была относительно невысока – до 10 % заболевших (в предыдущую эпидемию умерло около 20 %)[524]. Сильнее всего заболеванию были подвержены жители Александро-Невского, Московского, Петроградского и Охтинского районов. Меньше всего пострадали Адмиралтейский и Коломенский районы

[525]. За первую половину 1918 г. сыпным тифом в городе заболели 5500 человек[526]. За 1919 г. было отмечено 36 367 заболеваний сыпным тифом, что было почти в 70 раз больше чем за 1917 г. (571 случай)[527]

.

Следующая крупная вспышка тифозных заболеваний относится к началу 1920 г. Руководитель Отдела здравоохранения Е.П. Первухин связывал ее с последствиями боев под Петроградом во время отражения наступления армии Юденича. В те дни через город прошло большое количество воинских частей, которые, по мнению Первухина, и способствовали развитию эпидемии. Еще больше повлияли на рост эпидемии перебежчики от белых[528]. Для предотвращения дальнейшего распространения эпидемии решили в недельный срок открыть все бани, как можно скорее обеспечить население мылом, усилить дезинфекционные мероприятия. Поскольку основными разносчиками эпидемии становились приезжие, одной из основных мер борьбы с эпидемией было признано обеззараживание прибывавших пассажиров. Чрезвычайная комиссия по борьбе с эпидемиями приступила к организации санитарно-пропускных пунктов на вокзалах.

Все приезжающие пассажиры пропускались через эти пункты, их вещи дезинфицировались, каждому пассажиру отпускалось по ¹/

₁₆ фунта мыла и чистое полотенце. Было начато оборудование санитарных поездов-бань[529]. Весной-летом 1920 г. эпидемия тифа пошла на убыль. В целом же в течение этой эпидемии сыпным тифом заболели 23 684 человека, умерли 1816[530]

. Общее число заболевших было велико, но смертность от тифа заметно снизилась по сравнению с 1918–1919 гг.

Тифозные заболевания, таким образом, обычно усиливались с наступлением холодов. Именно так и произошло в конце октября 1920 г., когда похолодание ознаменовалось новой вспышкой сыпного и возвратного тифа[531]. На этот раз эпидемия протекала довольно вяло и постепенно начала отступать со второй половины зимы 1921 г. За последнюю неделю января в Петрограде и пригородах зарегистрировали 73 случая сыпного, 6 – брюшного и 24 – возвратного тифа[532]. Общее улучшение питания и бытовых условий на протяжении 1921 г. создало условия для полного исчезновения тифозных эпидемий. Количество заболевших сыпным тифом в названном году понизилось в шесть раз по сравнению с 1920 г.[533] Из всех эпидемических заболеваний тиф, таким образом, был самым большим бедствием для населения Петрограда. Посетившая в этот период бывшую российскую столицу Э. Сноуден, супруга одного из лидеров лейбористской партии Великобритании, обратила внимание на то, что у многих женщин и девушек волосы были коротко острижены. Англичанке объяснили, что короткие стрижки – это отнюдь не мода и не обычай среди русских женщин. Просто эти женщины переболели тифом и были вынуждены остричь волосы.[534]