Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

Траты, вероятно, окупались: в ВРК и районных советах неоднократно принимались решения о возможности отмены того или иного решения о закрытии трактиров, чайных и тому подобных заведений, если работа их «будет проходить через контроль официантов». Заведения и переходили под их контроль. Более того, 17 ноября Я. Петерс подписал следующее постановление ВРК: «Поручить профессиональному союзу служащих трактирного промысла взять все закрытые чайные и трактирные заведения под свой контроль и поручительство. Союзу служащих трактирного промысла предоставляется право закрытия таковых в случаях обнаружения торговли спиртными напитками»[600].

В значительно меньшей мере удалось преуспеть в отстаивании своих прав союзу уличных торговцев. Районные власти охотно соглашались с уличными торговцами, то есть разносчиками, что «вопрос уличного торга есть вопрос всего Петрограда», но предлагали обращаться либо в городскую управу, либо в Центральный совет рабочих и солдатских депутатов[601]. В «центре», судя по всему, никаких решений по этому вопросу вплоть до весны 1918 г. не принималось.

Постепенно вокруг владельцев частных торговых заведений и, пожалуй, в несколько меньшей степени вокруг уличных торговцев возникла малокомфортная для них атмосфера неуверенности и незащищенности. Волей-неволей у них должно было появиться ощущение полузаконности своей торговой деятельности как таковой вообще, а это могло служить только дополнительным фактором распада разветвленной и отлаженной системы взаимосвязей торговых заведений города. Одним же из условий сохранения в течение сколько-нибудь продолжительного времени атомизировавшихся торговых единиц стало не пунктуальное следование предписаниям новых властей, а ускоренный и полный переход к различным формам нелегальной торговли, складывание системы невидимых для властей каналов поступления товаров и их перераспределения. Это не могло не повлечь за собой дальнейшего расстройства системы снабжения городского населения.

Тем самым новые власти фактически оказались поставленными в ситуацию, когда им пришлось действовать по принципу «разрушь и воздвигнь». Уже 16 ноября СНК принял решение о роспуске городской думы и проведении на основе измененных правил новых выборов в думу. Спустя две недели новым городским головой стал М.И. Калинин. Затем, воспользовавшись объявленной 3 декабря руководством Особого совещания по продовольствию забастовкой, поддерживавший большевиков продовольственный совет[602] избрал 9 декабря Центральную управу из 10 человек в качестве исполнительного органа. В ее состав вошли только большевики (А.Е. Бадаев, М.Н. Смит-Фальккер, Н.О. Кучменко, В.Ф. Азовский, А.И. Гужевский и др.). И 14 декабря продовольственное дело в городе полностью перешло к Продовольственному совету.

Вне сомнения, в ноябре-декабре 1917 г. замена руководящего состава органов городского самоуправления представлялась большевикам действенным способом разрешения проблем снабжения. Уже принятие решения о «безусловной реквизиции по твердым ценам» нормированных товаров (перечень был внушающим) откровенно объяснялось как вынужденное, предпринятое «в интересах сохранения последних остатков государственного плана снабжения населения»[603]. При этом большевики определенно сознавали и то, что подобного рода действия повлекут разрушение созданной прежними продовольственными органами системы. Последняя включала в себя не только штат агентов на местах, но и отлаженные связи с поставщиками, комиссионерами, массу договоров о поставках и аренде, структуру финансирования, во многом основывавшуюся на коммерческом доверии. Но эта система была жизнеспособна только при относительной внутриполитической стабильности и при сохранении прежних принципов функционирования экономики страны.

В обозримом будущем стабильность просто невозможно было гарантировать. Остается, однако, непонятно, с какой целью Центральная управа Продовольственного совета запугивала население со страниц своего «Бюллетеня»: «Переживаемое петроградцами хроническое недоедание не случай, и если сейчас еще голод не ощущается в острой форме, то в ближайшем будущем петроградцам, без сомнений, предстоит пережить тяжелые дни голода со всеми его ужасными последствиями: цингой, тифом и другими спутниками голода»[604]

.

Безусловно, осознание неисправимости ситуации вынуждало к использованию действительно чрезвычайных и ранее не применявшихся мер в деле снабжения, что, в свою очередь, сделало неизбежным как устранение прежних продовольственных органов, так и отказ от их методов работы, прежде всего в деле заготовки и доставки продовольствия в Петроград. На повестке дня для новых властей оказался и вопрос о жестком классовом подходе в деле распределения продовольствия среди населения города. Однако даже в выступлениях главы Петрокоммуны Григория Зиновьева довольно долго звучали оговорки, что предпринимаемые в этом направлении меры вызваны отнюдь не классовой ненавистью[605].