Пьяная Россия. Том 3

И пошла, стучать, вниз, по ступеням парадной лестницы. Стучала, в данном случае, трость. Анфиса Сергеевна еще при покупке, сделала замечание Илье Степанычу, дворецкому, чтобы к трости непременно приделал железный наконечник, так легче было пробираться по обледенелому (зимой) асфальту. Анфиса Сергеевна любила путешествовать по городу и за городом, опираясь разве что на трость и на руку своей нянечки, Ольги.

Ольга сопровождала старушку. Они спускались со второго этажа, из спален, вместе.

Неизвестный повернулся к ним. Анна потрясенно его разглядывала. Вот только что он выглядел полным страшилищем, но в какое-то мгновение преобразился, уменьшился в росте, достигнув нормального двухметрового, человеческого роста. Посветлел и на темном прежде лице явственно проступили человеческие черты, настолько прекрасные, что у Анны рот открылся. Рога исчезли вовсе.

Миг и к бабушке, Анфисе Сергеевне спустившейся в прихожую устремился молодой мужчина, светловолосый, голубоглазый, с античными чертами лица. Едва, его увидев, Анфиса Сергеевна охнула, но тут же взяла себя в руки, прижала правую ладонь к сердцу и поклонилась. Мужчина ответил сдержанным поклоном.

Ольга смотрела заворожено. Обе сестры, помогая друг другу, вошли в прихожую, не сводя глаз с чудесного гостя. Но гость, почему-то все внимание сосредоточил на Анфисе Сергеевне. Отойдя в сторонку, зайдя в гостиную, они тихо разговаривали.

Ольга первой пришла в себя, слабым голосом она пробормотала:

– Разве такие люди бывают? – спросила она.

– Это не человек, – кивнула Анна, напряженно размышляя и не сводя глаз с мужчины.

– Демон, – подтвердила Татьяна, сжимая руку сестры.

– Не демон, нет, – помотала головой Анна и, догадавшись, ойкнула, прижав пальцы ко рту.

Больше она не произнесла ни слова, хотя Ольга с Татьяной разговаривали, беззастенчиво разглядывая мужчину и сравнивая его со скульптурой Аполлона.

Наконец, разговор закончился. Анфиса Сергеевна согласно кивнула и присела в полупоклоне. Незнакомец прошел мимо примолкших девушек, не глядя, потупив взор, но возле Анны, он внезапно остановился, будто на стену наткнулся. Повернулся и взглянул ей в глаза.

Анна попятилась, совсем, как давеча Татьяна и упала на спину. Незнакомец усмехнулся, но руки не подал, а взял, да и ушел через распахнутые двери в сад и дальше, по дорожке, в калитку.

Анна провожала его взглядом, пока он не скрылся из виду, и только тогда поняла, что Татьяна и Ольга тормошат, тянут ее за руки, силясь поставить на ноги.

– Бабушка! – вскрикнула Анна.

Анфиса Сергеевна улыбалась. Она тоже провожала незнакомца, только стоя у окна гостиной.

– Меня пригласили в войска! – заявила она, поворачиваясь к девушкам. – Это великая честь!

И пристукнула тростью.

Анна заплакала. Глядя на нее и Татьяна залилась слезами, к общему хору плачущих присоединилась и Ольга…

После похорон, сестры вместе со слугами брели какое-то время вместе, молча, думая каждый о своем. Татьяна плакала, тихо роняя слезы на усыпанную гравием широкую дорожку кладбища. Анна разглядывала кроны сосен, неторопливо раскачивающихся на слабом ветру. Ольга, покусывая губы, как видно задумывалась о поиске работы в ближайшее время. Илья Степаныч под руку с Юлией Евгеньевной вглядывались в памятники, часто останавливаясь, качали головами над могилками младенцев и молодых людей.

Навстречу им, неожиданно выбежали трое: Вера и Георгий – отец и мать Анны с Татьяной, а также муж Татьяны – Сережа.

Пришлось возвращаться к могиле. Усыпанная свежими белыми розами, цветами, особо любимыми Анфисой Сергеевной, могилка смотрелась ярко и даже радостно на фоне серого иномирья памятников вокруг.

Вера и Георгий разрыдались. Вера, родная дочь Анфисы Сергеевны, подлинная Романовская, повернулась к дочерям:

– Как это произошло?

– За ней пришли! – тихо выступила вперед Анна.

– Кто? – вскрикнул Георгий, задрожав от страха.

– Сам Владыка! – кивнула Анна.

– Ты думаешь? – с ужасом в глазах, прошептала Татьяна. – Он сам?!

– Ты видела! – подтвердила Анна.

Наступило вынужденное молчание.

Сережа, не привыкший к тайнам и заговорам семьи Романовских откашлялся, поправил очки:

– Я, конечно, человек для вас лишний, так сказать, чужой, но объясните мне, кто такой сам и кто такой владыка?

– Сатана! – коротко бросила Анна.

Сережа недоверчиво хохотнул, а Татьяна попятилась, совсем, как тогда и едва не упала, запнувшись о чью-то могильную плиту. Муж ее поддержал, глянул на потрясенные лица собравшихся, недоверчиво кашлянул:

– Да вы что? Вы в своем уме? Что вы такое говорите?

Вера потребовала подробностей. Анна рассказала. Иной раз, вмешивалась и Татьяна, а Ольга подтверждала. Девушки в подробностях живописали античную красоту удивительного гостя и особо подчеркивали то, как Анфиса Сергеевна была удивлена и обрадована незнакомцу.

Никто в семье Романовских никогда Сатану не видывал, разве что Анфиса Сергеевна.

– Когда-то она была очень сильной ведьмой, – задумчиво пробормотал Георгий.

– До рождения Анны, – кивнула Вера.

– Она искала предметы и людей, – говорил Георгий.

– Могла читать мысли и разговаривать с умершими! – добавила Вера.