Пять лет рядом с президентом

Поскольку хирургическое вмешательство должно было быть очень сложным, кто-то был обязан письменно взять на себя ответственность и дать согласие на ее проведение. Борис Николаевич постоянно отнекивался. Его уже парализовало почти на 70 процентов.

Тогда я сказал, что являюсь депутатом от округа, где проживает пациент, то есть фактически доверенным лицом Ельцина, беру всю ответственность на себя и даю согласие на срочную операцию.

Директор госпиталя вызвал своего адвоката, они долго совещались. Составили необходимый документ. Его подписал я и потом предложил присоединиться Льву Суханову. Он согласился, хотя, конечно, будучи помощником Бориса Николаевича, он не решался с ним открыто спорить.

Когда Ельцин узнал, что документ нами подписан и я сказал, что операционная зарезервирована и идет активная подготовка к самой операции, он (мне показалось) с облегчением, что это не его решение, махнул рукой и тихо сказал: «Предатели…» Врачи поняли этот жест как долгожданное согласие на операцию и пошли готовить всё необходимое. Всё закрутилось, связались с Наиной Иосифовной…

Началась сложная, многочасовая операция. Буквально под микроскопом предстояло освободить нервные окончания от осколков раздробленного межпозвоночного диска. Малейшее неосторожное движение скальпелем могло обернуться для Ельцина полным параличом.

Врачи говорят, что это была точка невозврата. Если бы Бориса Николаевича вовремя не оперировали, то, скорей всего, он навсегда остался бы инвалидом, прикованным к коляске.

Я позвонил на барселонское телевидение, чтобы отменить встречу Ельцина с руководителями коммунистических партий в прямом эфире. Программа была заявлена за две или три недели, в студии собрались многие политики. Огромный зал был переполнен приглашенными. Общественность Барселоны загодя пришла на встречу с «анфан террибль» советской перестройки.

Организаторы попросили, чтобы вместо Ельцина выступил я в качестве основного оппонента. Пришлось покинуть госпиталь и срочно выехать на телевидение.

Вечером, часов в одиннадцать, Бориса Николаевича повезли в операционную. Операция и теледебаты проходили почти одновременно. Все передачи по телевидению и радио Испании каждые 30 минут прерывались сообщениями о состоянии здоровья Ельцина. В зале, где проходила дискуссия, для трансляции новостей установили большие телевизионные экраны.

В час ночи ведущему наконец позвонили из госпиталя и сообщили, что операция завершена успешно. Врачи надеются на скорейшее выздоровление Ельцина. Участники теледебатов, включая коммунистов, стоя аплодировали этой новости.

На следующий день барселонцы подолгу стояли у дверей госпиталя. Приносили цветы, ждали, когда Ельцина вывезут на прогулку, но он пока лежал в реанимации.

Ни один человек из посольства СССР и других советских организаций так и не приехал его навестить, хотя в Барселоне, по-моему, было даже советское консульство, которое по международным правилам и уставу обязано помогать соотечественникам, попавшим в беду.

1 мая Ельцина из реанимации перевезли в обычную палату. Трусливые советские конъюнктурщики даже предположить не могли, что через две недели после странной «аварии», на I Съезде народных депутатов РСФСР Ельцин будет избран председателем Верховного Совета РСФСР.

Два дня после операции врачи не разрешали Ельцину вставать с постели. Тогда неуемный пациент создал в своей палате подобие штаб-квартиры для встреч с политиками, бизнесменами, журналистами. Каждый день звонил Наине Иосифовне, успокаивал.

– Представляете, моя Ная не верит, что я скоро прилечу в Москву! Просит беречь себя и полежать хотя бы недели две. Что вы ей такого наговорили? – упрекал он нас. – Как не стыдно женщину пугать…

Мы с Левой только пожимали плечами – это не мы.

– Надо обязательно вернуться к открытию съезда.

Борису Николаевичу по размеру сшили специальный ортопедический голубой корсет. На третий день с согласия профессора Льевета он все-таки встал на костылях и немного походил по палате. На следующий день профессор отобрал у Ельцина костыли и попросил сделать несколько шагов самостоятельно. Никто не верил, что это возможно, лоб Ельцина покрылся мелкими каплями пота. Но он сам, без костылей и чьей-либо помощи, протянув руки вперед по направлению к Льевету, медленно, шаркая белыми шлепанцами, пошел по палате весь мокрый от страха упасть и волнения.

Это походило на чудо. Как можно было ходить на третий день после такой сложной операции?

«Пока хватит, – сказал хирург, – каждый день понемногу ходите, но в присутствии медсестры, пожалуйста».

– Ну, все, пора лететь в Москву, загостились мы тут, – были его первые обращенные к нам решительные слова после чудесного исцеления и первых самостоятельных шагов.

Однако еще пару дней Ельцин проходил реабилитацию, встречался с журналистами и президентом Каталонии господином Пужолем, которого благодарил за помощь и гостеприимство.