Пять лет рядом с президентом

Более реально – после нейтрализации охраны не вылетать в Москву, а обеспечить Горбачёва надежной связью, чтобы он мог связаться с командующими военными округами и как главнокомандующий Вооруженными силами СССР отменить приказы и распоряжения ГКЧП, сместить Янаева и Павлова и силовых министров. Но для этого придется захватить узел правительственной связи.

Через какое-то время они сообщили мне, что этот узел находится в районе поселка Мухалатка, что примерно в 20 километрах от дачи «Заря», и неплохо охраняется. Произвести одновременный захват обоих разнесенных на 20 километров объектов без шума почти невозможно. Надо сосредоточиться на захвате дачи Гобачева и, в крайнем случае, привезти аппаратуру армейской связи с собой.

Когда 20 августа на одну минуту мы остались с Борисом Николаевичем один на один, я изложил ему эти предварительные соображения афганцев.

– Надо тщательно это проработать. На данный момент такой возможности у нас нет. Надо думать об обороне. Но, кто знает, быть может, завтра…

Этот разговор, очевидно, стал известен Крючкову, хотя в кабинете больше никого не было. Значит, были какие-то другие возможности прослушивать кабинет президента РСФСР.

Очевидно, ребятам Коржакова не удалось обнаружить всю аппаратуру прослушки. В результате через несколько часов заместитель министра обороны СССР Варенников приказал блокировать взлетную полосу аэродрома Бельбек – единственного аэродрома, расположенного рядом с дачей Горбачёва в Форосе. Рота морской пехоты на восьми бэтээрах перегородила взлетную полосу с целью «не допустить посадки самолета с группой захвата». Кроме того, морские пехотинцы были усилены противотанковым дивизионом с приказом «уничтожать самолеты в случае их несанкционированной посадки».

И это были не пустые слова.

Мы пробовали вести мирные переговоры с заговорщиками, пытаясь направить конфликт в конституционное русло. Наиболее нейтральной фигурой нам представлялся Анатолий Лукьянов – председатель Верховного Совета СССР. Для нас, молодых в то далекое время депутатов – членов депутатской группы «Реформа», – он был «старой лисой», которая часто лишала нас слова, отключая микрофон во время критических выступлений в зале заседаний.

Примерно в 10 часов утра Ельцин направил на переговоры к Лукьянову в Кремль Руцкого, Силаева и Хасбулатова с предложением немедленно отменить чрезвычайное положение, встретиться с Горбачёвым и сесть за стол переговоров. Бесполезно. «Ультиматум» (по словам Лукьянова) не был принят.

К 12 часам дня в Кремль к Лукьянову охрана из сотрудников КГБ пропустила небольшую группу депутатов Верховного Совета СССР с требованием немедленно созвать чрезвычайный съезд народных депутатов. Бесполезно. «Старая лиса» тянула время; зная, что депутаты законодательно никогда не поддержат переворот, Лукьянов оттягивал открытие съезда, давая путчистам дополнительное время для того, чтобы завершить переворот штурмом Белого дома. А там, как говорят, победителей не судят.

Журналисты нескольких столичных газет, запрещенных ГКЧП, по инициативе Егора Яковлева выпустили «Общую газету» и в виде листовок, отпечатанных на компьютере и размноженных тысячными тиражами, распространили среди москвичей.

Отдельное спасибо и низкий поклон сотрудникам радиостанции «Эхо Москвы»: Сергею Корзуну, Сергею Бунтману (учились в одной французской спецшколе), Алексею Венедиктову за смелость и мужество, которое они проявили во время путча. Их репортажи и интервью у Белого дома слушала вся Москва и, очевидно, не только. В течение трех дней это был единственный российский источник объективной радиоинформации о событиях в СССР.

Путчисты несколько раз принудительно закрывали «Эхо Москвы». Последний, по-моему, третий раз, если я не ошибаюсь, это было уже 21 августа, когда разъяренный Крючков поручил эту непривычную работу спецназу КГБ СССР – знаменитой «Альфе». Ребята успешно выполнили приказ, но через пару часов эховцы вновь умудрились выйти в эфир. Молодцы. Со временем позиция «Эха Москвы» сильно изменилась, мы разошлись в оценках прошлого и настоящего, и я перестал слушать когда-то любимую радиостанцию.

Многотысячный митинг у Белого дома 20 августа 1991 года длился почти весь день. Такое массовое сопротивление народа должно было отрезвить путчистов. Но по каналам компетентных служб поступила тревожная информация, которая позже не подтвердилась: на 17 часов запланировано взятие штурмом Белого дома. Обстановка накалялась.

Вспоминаю такой эпизод. Навстречу мне с группой автоматчиков по коридору президентского этажа в Доме правительства бежит встревоженный Александр Коржаков.

– В чем дело, Саша?

– Сквозь баррикады прошел генерал-майор Лебедь и требует пропустить к Белому дому 10 бэтээров с десантниками.

– Что ему надо?

– Пока не знаем, объявляется общая тревога.