«Пятая колонна» Советского Союза

Одной из подруг Жемчужиной была Дора Хазан, замминистра легкой промышленности и супруга члена Политбюро Андрея Андреевича Андреева. Она тоже оказывала сильное влияние на мужа (в том же 1952 г. ее снимут с должности, а Андреева отправят в отставку по состоянию здоровья). Что же касается друзей Жемчужиной и Доры Хазан, «которым нельзя доверять», то к ним относилась посол Израиля в Москве Голда Меир. В свое время она и жена Молотова учились в одном классе гимназии. А когда Голда Меир приехала в Россию в качестве дипломата, между ними установились самые теплые отношения, они часто встречались, захаживали друг к другу в гости.

На закате своей жизни Сталин все в большей степени отрывался от реальных процессов, происходивших в СССР. Воспринимал их уже не напрямую, а через призму своего окружения. А это использовалось и для грызни карьеристов, и для действий «пятой колонны». Многое возвращалось на «круги своя». В различных советских ведомствах снова формировались «феодальные княжества». Какие-то указания искажались или подправлялись. Или находились чрезмерно ретивые исполнители, дураки — а их готовность выслужиться подогревалась и поощрялась. Поэтому блестящие достижения опять сопровождались негативными явлениями, благим начинаниям сопутствовали бедствия. Например, преодоление послевоенной разрухи стало настоящим всенародным подвигом.

Материальный ущерб после гитлеровского нашествия составил третью часть всех национальных богатств нашей страны. В руинах лежали 1710 городов и поселков, было уничтожено свыше 70 тыс. деревень и сел, 65 тыс. км железнодорожных путей, 32 тыс. заводов и фабрик, 1135 шахт, 427 музеев, 43 тыс. библиотек. Поголовье свиней сократилось на 65 %, лошадей — на 58 %, крупного рогатого скота — на 20 %. Не хватало самого необходимого. В деревне пахали на коровах, женщины впрягались в бороны. США и Англия были уверены, что Советский Союз выполз из войны «на костылях», неизбежно попадет в экономическую и финансовую зависимость от Запада и ему можно будет диктовать любые условия. Однако наша страна не рухнула в кризис, не надорвалась. Наоборот, сплотилась, поднапряглась — и совершила колоссальный рывок. В невероятные сроки, всего за одну пятилетку, удалось не только выйти из разрухи, но и превысить довоенный уровень производства на 73 %! С 1947 г. были отменены продуктовые карточки. Регулярно повышалась зарплата, стали снижаться цены. Восстановился 8-часовой рабочий день, выходные, отпуска, улучшались условия труда, отдыха, повышался уровень медицинского обеспечения.

Но за сельское хозяйство отвечал член Политбюро А.А. Андреев — и под его руководством круто прижали колхозников. Вроде бы оправданно: хозяйство надо возродить ускоренными темпами, мобилизовать для этого все силы и ресурсы. В войну крестьянам разрешили расширить приусадебные участки, а в 1946 г. их урезали. Обложили их высокими налогами — вплоть до каждого кустика и плодового дерева. Очень высокие налоги установили и на право торговать на рынках. А в 1948 г., вопреки колхозным уставам, которые вырабатывались под контролем Сталина в 1929 — начале 1930-х гг., крестьянам было «настоятельно рекомендовано» сдать государству мелкий скот. Это вызвало в деревне панику и привело к катастрофе. Крестьяне принялись резать свою живность, чтобы хоть самим поесть мяса. За полгода было тайно забито 2 млн свиней, овец, коз.

После того как наломал дров Андреев, руководить сельским хозяйством был назначен другой «специалист» — Н.С. Хрущев. Он начал радикальные «реформы». Провел «укрупнение» колхозов — их число сократилось втрое. Предписал, чтобы основной производственной единицей в колхозах были не звенья (в звеньях, как правило, работали семьями, так было удобнее), а бригады. Звенья требовалось объединить и перемешать. А вдобавок Хрущев вознамерился преодолеть «противоречия между городом и деревней» и выдвинул проект «агрогородов». Крестьяне должны были превратиться в рабочих, жить в настоящих городах, в многоквартирных домах, без всяких подсобных хозяйств — скота, кур, садов, огородов. Только трудиться они должны были не на заводах, а на полях и фермах. Это грозило полным разрушением сельского хозяйства, и при Сталине Хрущеву развернуться все-таки не позволили, реформу с «агрогородами» отвергли.