«Пятая колонна» Советского Союза

Они опирались на личные установки и взгляды генерального секретаря. А перенапряжение военных лет сказалось. В октябре 1945 г. у Сталина случился инсульт. Советские источники обошли этот факт полным молчанием (почему-то и «антисталинисты» о нем не вспомнили). Хотя в зарубежных средствах массовой информации появились даже сообщения о его смерти. Сталина лечили уникальные врачи, а инсульт он перенес в довольно легкой форме. Через два месяца он вернулся к работе. Но без последствий такие заболевания не проходят. Усилились скрытность, подозрительность — это характерно для людей, перенесших инсульт. Ухудшалось здоровье, Сталин все реже появлялся на публичных мероприятиях. Все больше и больше отходил от внешнего мира, замыкаясь в мирке кремлевского кабинета, квартиры и кунцевской дачи. И в мирке ближайшего окружения.

А вокруг генерального секретаря закрутилась борьба за влияние на него — и за право унаследовать власть. Обозначилось несколько групп. Одна: Жданов, Вознесенский, Кузнецов и др. Другая: «связка» Маленкова — Берии, к которой примыкали Хрущев, Микоян. Обе группы оттесняли «старую» — Молотов, Ворошилов, Каганович. Причем имеются все основания полагать, что в клубках этих интриг снова действовала «пятая колонна». Кто именно? Доподлинно мы не знаем. Обвинение слишком серьезное, чтобы приводить его без доказательств. Для троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев такие доказательства существуют. Сейчас получили известность многие их дореволюционные связи, преступления и махинации в первые годы советской власти. Что-то всплывало в ходе следствия над ними, на судебных процессах. Но для следующего поколения советских деятелей однозначных фактов нет, они остаются сокрытыми. Поэтому мы можем высказать лишь определенные подозрения.

Они падают, например, на Лазаря Кагановича. Этот революционер происходил из семьи крупного коммерсанта, купца первой гильдии, работал в Киеве у могущественного олигарха Лазаря Бродского, связанного с Ротшильдами, Варбургами. В 1920-х возглавил компартию Украины, натворив немало бед и «перегибов». В 1932–1933 гг. был одним из главных организаторов голодомора на Дону и Кубани. В 1937–1938 гг. раздувал масштабы репрессий вместе с Ежовым, лично рассылал на места «лимиты» для расстрелов, возглавлял «чистки» в нескольких регионах. Но, в отличие от Ежова, избежал ответственности. Сохранил репутацию «верного». Рядом с ним стоит фигура Шкирятова — он возглавлял комиссии по проверке голодомора и прочих преступлений, неизменно выгораживая главных виновников. Но, наряду с этим, постоянно выступал доносителем, обеспечивая тем самым верхушечные интриги, репрессии. Вызывает серьезные подозрения и Анастас Микоян. Он сменил Каменева на посту наркома внешней торговли. Перехватил дела с теми же банкирами и корпорациями, с которыми был связан Троцкий. Под предлогом необходимости достать валюту организовал вторую кампанию по продаже за рубеж российских ценностей, шедевров искусства. А вот в период репрессий добился иммунитета для своего ведомства, чистки его не коснулись. В наркомате внешней торговли уцелели участники прежних и новых сомнительных сделок, их дела остались тайной.

Главным помощником и опорой Сталина в проведении его патриотической линии выступал Андрей Александрович Жданов. Его считали самым вероятным преемником Иосифа Виссарионовича. Но в ходе верхушечной борьбы в «команду» Жданова попал Михаил Андреевич Суслов. Когда-то он был близок к бухаринским кружкам (хотя в активной деятельности не участвовал). Потом перешел в фарватер Кагановича, в 1937 г. был одним из руководителей террора на Дону. В 1946 г. Суслов возглавил отдел внешних сношений ЦК, стал секретарем ЦК, а в 1947 г. его вместо «маленковца» Александрова поставили руководить Управлением агитации и пропаганды ЦК. Обращает на себя внимание загадочная «непотопляемость» Михаила Андреевича. Впоследствии его не коснется ни разгром «команды» Жданова, ни смерть Сталина, ни падение Берии, Хрущева. Он будет лишь набирать силу, превратившись в советского «серого кардинала» — и линию будет проводить совсем не патриотическую.

В советском руководстве действовали и косвенные, опосредованные схемы влияния. Одна из них вскрылась в 1952 г., Сталин рассказал о ней на пленуме ЦК после XIX съезда партии: «Молотов — преданный нашему делу человек. Позови, и, не сомневаюсь, он не колеблясь отдаст жизнь за партию», но при этом «товарищ Молотов так сильно уважает свою супругу, что не успеем мы принять решение Политбюро по тому или иному важному политическому вопросу, как это быстро становится известно товарищу Жемчужиной. Получается, будто какая-то невидимая нить соединяет Политбюро с супругой Молотова Жемчужиной и ее друзьями. А ее окружают друзья, которым нельзя доверять».