Пятница, когда раввин заспался

А до имения была новая школа. А до школы - новое здание санэпидемстанции, а ещё раньше - вопрос об оплате труда городских служащих. Или что-нибудь другое. Иногда Карл сам себе удивлялся. Дух несгибаемого янки не давал ему признаться в таком сентиментальном чувстве, как любовь к родному городку, поэтому Карл убеждал себя, что ему просто нравится быть в центре событий, знать, что происходит вокруг. И что держать руку на пульсе - его долг, коль скоро он справляется с работой лучше, чем любой другой кандидат.

Управление городом не сводится к решению текущих вопросов. Если затруднение возникло, значит, устранять его уже поздно. Надо предвидеть и уметь упреждать любые сложности. Сейчас на повестке дня раввин Смолл и это "храмовое убийство", как его окрестили газетчики. Но Карлу не хотелось обсуждать это дело на очередном заседании совета, тем паче что для решения хватило бы и простого большинства в один голос.

Он позвонил Хиберу Ньюту и Джорджу Коллинзу, старшим членам совета, имевшим почти такой же большой стаж, как и сам Карл, и пригласил их к себе. И вот они сидят в гостиной Карла, потягивают чай со льдом и жуют домашнее печенье, принесенное Мартой Макомбер.

Немного порассуждав о погоде, делах и политике в масштабах страны, Карл Макомбер решил, что пора завести речь о главном.

- Я позвал вас, чтобы поговорить об этом храме в Чилтоне, - начал он. - Я обеспокоен. Позавчера я провел вечер в "Кубрике", послушал, что там говорят, и мне это не понравилось. Я сидел в кабинке, и меня не видели, но в зале были завсегдатаи, тянули пиво и слушали главным образом собственные речи. А содержание речей сводилось к тому, что раввин - убийца, но полиция ничего не делает, поскольку получила мзду от евреев. Что Хью Лэниган и раввин - закадычные приятели и ходят друг к другу в гости.

- Наверное, больше всех вещал Баз Эпплбери? - предположил Джордж Коллинз, общительный и улыбчивый человек. - Третьего дня он приходил ко мне составлять смету малярных работ и тоже распинался насчет раввина. Разумеется, я поднял его на смех и обозвал дурнем.

- Да, это был Эпплбери, - подтвердил Макомбер. - Но там сидели ещё трое или четверо, и, похоже, между ними царило полное согласие.

- И что тебя тревожит, Карл? - спросил Хибер Ньют, суетливый раздражительный человечек, всегда готовый вспылить по любому поводу. Кожа на его лысом черепе казалась туго натянутой, на темени билась толстая вена. - Черт возьми, не стоит обращать внимание на таких типов.

Похоже, Хибер злился, потому что его пригласили на обсуждение столь маловажного вопроса.

- Ты неправ, Хибер. Дело не в чокнутом Эпплбери, а в том, что остальные, похоже, считали его доводы вполне разумными. Пересуды множатся, и это чревато опасностью.

- Едва ли ты можешь что-то с этим поделать, Карл, - рассудил Коллинз. - Разве что последовать моему примеру и тоже обозвать Эпплбери дурнем.

- Похоже, пользы от твоего эпитета было немного, - кисло заметил Ньют. - Но тебя тревожит что-то еще, Карл. Не такой ты человек, чтобы Эпплбери и иже с ним могли довести тебя до ручки. Говори, в чем дело.

- Да, болтает не только Эпплбери. Покупатели в моей лавке тоже судачат, и мне это не нравится. Когда замели Бронштейна, разговоры малость поутихли, но после того, как его выпустили, возобновились и сделались ещё громче, чем были вначале. В общем и целом смысл их сводится к тому, что, если убийца не Бронштейн, значит, девицу уделал раввин, но его не трогают, потому что он водит дружбу с Хью Лэниганом.

- Хью - легавый до мозга костей, - заявил Ньют. - Он бы и родного сына арестовал, будь тот виновен.

- Разве не раввин добился освобождения Бронштейна? - спросил Коллинз.

- Да, он, только люди об этом не знают.

- Все утрясется, как только поймают настоящего убийцу, - сказал Коллинз.

- Откуда ты знаешь, что им окажется не раввин? - сердито спросил Ньют.

- Если уж на то пошло, они могут и вовсе не найти душегуба, - вставил Макомбер. - Мало ли нераскрытых убийств? А мы тем временем терпим ущерб.

- Какой ущерб? - спросил Коллинз.

- Может вспыхнуть вражда. Евреи - народ чувствительный и заводной, а речь идет об их раввине.

- Что ж, это плохо, но я не вижу причин гладить их по шерстке только потому, что они чувствительные, - заявил Ньют.

- В Барнардз-Кроссинг три с лишним сотни еврейских семей, - сказал Макомбер. - Поскольку большинство их проживает в Чилтоне, рыночная стоимость домов в том районе возросла в среднем до двадцати тысяч в сегодняшних ценах. Горсовет оценивает эту недвижимость в половину её рыночной стоимости. Десять тысяч за дом. Помножить на триста, получится три миллиона долларов. А налог с трех миллионов - это вам не фунт изюма.

- Ну и что? Уедут евреи, приедут христиане, - рассудил Ньют. - По мне так все едино.

- Ты ведь недолюбливаешь евреев, верно, Хибер? - спросил Макомбер.

- Не сказал бы, что в восторге от них.

- А как насчет католиков и цветных?

- Этих я тоже не особо жалую.

- А янки? - с усмешкой ввернул Коллинз.