Пик

Я пробиралась через полуразрушенное здание, изо всех сил стараясь не оставлять следов. Я вышла и не оглянулась. Где-то на выходе может скрываться камера, которую я не вижу. А мне не надо, чтобы кто-то думал, будто я оставила что-то у себя за спиной в бункере. Я ведь просто воспользовалась одним из убежищ, скоротала там время, а теперь возвращаюсь в дозор.

Прямо на ступенях здания я отворила Путь для Кусача, Дергача и Гвалхмая.

«Обращены ли к нам взоры?» – спросила я Ча, который обладал сверхчутьем на камеры.

Ча качнул головой: «Взоров нет. К чему твой вопрос?»

«Да к тому, что уже позарез нужно кое-что спросить», – ответила я. Воскресила в голове Один Белый Камень, включила псайщит в перскоме и, обмерев одновременно от восторга и от собственного нахальства, выкрикнула:

– Тирсион! Тирсион! Тирсион!

Меня словно обволокло нездешним могуществом, и я строго цыкнула на себя: мол, хватит трусить! Гончие окружили меня. Посреди полуразрушенной улицы с ее трещинами, рытвинами и выбоинами возник Портал. А из Портала нам навстречу шагнул Житель-Князь в лавандовом одеянии, известный мне как Тирсион.

Выглядел он обыкновенно. Как и в прошлый раз, не плыл по воздуху, а шагал по земле.

– Я все гадал, когда же ты наконец сподобишься призвать меня. – В его глазах сияло любопытство и, кажется, даже лукавство. – Я полагал, это случится раньше.

– Может, и случилось бы, не будь ты одним из лютых врагов человечества, – гордо выпалила я. – И будь я уверена, что… – Я хотела сказать «что могу доверять тебе». Но осеклась. Потому что говорить такое было бы нечестно. Он помогал мне и моим товарищам – и уже не раз. Он доказал, что достоин доверия. А я… Похоже, уже не я направляла ход нашей беседы. – …будь я уверена, что ты не устроишь мне ловушку, – закончила я. – Может, ты для того и научил призывать тебя. Чтобы встретиться со мной один на один и убить.

– Я мог бы так поступить. Однако ты заблуждаешься в первом своем утверждении, пастырь. Я не враг тебе – и никогда им не был. Так же как не враг я и людскому роду. – Он склонил голову набок. – В действительности для многих из твоего рода я благодетель. И это мой род спас ваш мир, когда вы почти погубили его и сделали непригодным для жизни.

Я нахмурилась:

– Нет, в такое я ни за что не поверю. Ваши убивали нас с тех самых пор, как объявились здесь.

– О! – Тирсион многозначительно поднял палец. – Это правда. Но мы не убивали никого другого – только вас. Все прочие создания благоденствуют и процветают, чего они были лишены, пока вы прибирали к рукам этот мир. Не в нашей власти было помешать этому, и тогда мы постарались смягчить ущерб. Вам следует благодарить нас. Великий Союз полагает, вы должны по доброй воле идти к нам в уплату за то, что мы сделали для вашего мира. Без нас людской род, а с ним и все живое в твоем мире попросту вымерло бы.

Ничего себе заявочки. Неужели он говорит правду? Или заливает, будто бы это Жители как-то все умудрились наладить, а на самом деле оно бы и без них наладилось со временем. Кто знает, может, катастрофы Дисерея как-то успокаивающе подействовали на разбушевавшийся климат… В общем, непонятно. Поэтому я просто пожала плечами и сказала:

– Я призвала тебя не затем, чтобы спорить. Я хочу спросить: почему ты помогал мне? И почему именно мне?

Тирсион медленно направился ко мне. Гончие нервно дрожали рядом со мной, но броситься не порывались. Он остановился на расстоянии вытянутой руки. Довольно неудобное расстояние: с одной стороны, напрягаешься от такой близости, а с другой – вроде как и не отшатнешься: или это будет невежливо, или он решит, что я струсила.

– Ты примечательна, пастырь. Ты интересна мне. Ты первая из людского рода, кого я встретил и кто предпочел не убить, а вступить в беседу. Договориться, а не сразиться.

– Сказать по правде, – ответила я, – это ты первый из вашего рода, кто предпочел все это при встрече со мной.

– Возможно, между нами не так мало сходства, – подхватил Тирсион. – Я тоже в некоем смысле пастырь. В моем роду есть и другие, помимо меня, кто отнюдь не столь кровожаден, как многие из вас. Ваши овцы нередко приходят к нам по доброй воле, и мы пускаем их на пастбища, где им ничего не грозит. В более диких краях твоего мира о наших владениях говорят как о мирных пристанищах, туда стремятся. Вот почему вы, пастыри, не так уж часто встречаете нас.

Меня эта его речь точно обухом по голове огрела. Да нет, такого не может быть, потому что не может быть никогда. То есть он мне сейчас рассказывает, что существуют некие Жители, которые защищают людей и предоставляют им… что? Безопасные убежища? Жилища?

«Спокойно, – мысленно осадила я себя. – Никакой гарантии, что он говорит правду…»