Пик

– Ну… да, наверное, – неуверенно протянул Джош. Ясно, почему он так растерян: теперь-то мне известно, что он почти ничего не смыслит в истории до Дисерея.

– Само радио, видимо, поломали, когда растаскивали отсюда припасы, но внешняя антенна могла и сохраниться, – рассудила я. – И с такой антенной наши перскомы смогут ловить и здесь. – Я поднялась на ноги. – Пойду поищу.

Прихватив с собой два огонька, я направилась в большой зал. Поскольку Джош поплелся следом, я принялась рассуждать вслух:

– Допустим, радиоточка где-то тут. – Я водила взглядом по стенам в поисках какого-нибудь кабеля, уходящего наверх, в здание. – Тем, кто сидел в бункере, нужно было понимать, есть ли какая-то связь с внешним миром. И живы ли их друзья и родня.

Искомый кабель никак не находился. Тогда я попыталась представить себя на месте этих самых додисереевских правителей. Им наверняка нравилось… править.

– Люди, которые приказывают построить вот такое убежище, вряд ли захотят, чтобы радио торчало на виду у всех цивов и каждый встречный делал бы с ним что вздумается. Значит… Вероятнее всего, радио размещено так, чтобы доступ к нему имели исключительно хозяева бункера. И во всем бункере только одно подходящее помещение… – Я развернулась и ткнула пальцем в кухонную дверь. – И это кладовая!

Я прошагала назад, в кладовую, где Джош устроил себе спальню. Дальняя стена – ну разумеется – была вся заставлена ящиками, до самого потолка. И там еще имелась лестница на колесиках, причем в рабочем состоянии. Нешуточная такая лестница, даже с перилами. Я влезла наверх и принялась отодвигать ящики от стены. И вскоре нашла то, что искала.

Как я и думала, кабель торчал из потолка впритык к стене. И торчал он один-одинешенек, без других кабелей.

Мы с Джошем принялись за дело и примерно за час перетаскали ящики с припасами и обзавелись работающей антенной, которая выходила наружу. Джош никак не мог взять в толк, каким образом это действует, но я методом проб и ошибок определила длину провода и обнаружила, что, если присоединить провод к металлическому браслету перскома, связь есть. Еще небольшая перестановка ящиков и матрасов – и готово дело: у Джоша есть очень даже удобное местечко, где он может смотреть эфиры и вообще все, что передают.

– Ты, главное, сам никуда не лезь, – предупредила я. – Звонки только в случае крайней необходимости – это ты и так помнишь, но не загружай ничего в перском и в базы данных не выходи. А то все записывается. И если обнаружится, что кто-то в Отстойнике загружает видролики к себе в перском, это сразу вызовет подозрения. И, возможно, проверку.

– А разве у людей в Отстойнике не бывает перскомов? – удивился Джош. – В конце концов, некоторые из них когда-то были цивами из Пика.

– У них у каждого точно есть идентификационный номер, и система его знает, – объяснила я. – Ты не можешь войти в активный эфир без номера перскома. Вот гляди. – Я зашла в активный эфир Охотников, и система сразу зарегистрировала мой перском. У Джоша вытянулось лицо. – Но ты погоди, я же в основном снаружи, и мне там положено быть. Я могу входить куда хочу и скачивать что хочу, а потом загружать тебе. А в остальное время просто смотри, что передают.

Мы настроились на четыре канала, которые вещали из Пика по Сети на окрестные города и села. Сигнал шел довольно далеко. Понятно, это не сотни каналов, которые смотрят подключенные к Сети цивы в Пике, но лучше, чем ничего. Джош хотя бы не будет настолько отрезан от мира.

– Мне пора, – сказала я. Радар показывал, что гроза ушла от нас на добрых полмили. – Я еще вернусь, но не факт, что с погодой так повезет, и пока что…

Он не дал мне договорить – стиснул меня в объятиях и так поцеловал, что я едва не задохнулась. И это определенно был лучший поцелуй за всю мою жизнь!

– Ты и так для меня столько всего сделала, – произнес Джош, когда мы наконец отлепились друг от друга, потому что дышать уже было никак. – Я навеки в долгу перед тобой. Ты потрясающая, и я тебя не заслуживаю, но обещай мне, что мы сумеем остаться вместе надолго, чтобы… чтобы проверить, можем ли мы быть вместе. В смысле, невзирая на то, что творится вокруг.

Я покачала головой:

– Будущее я предсказывать не берусь. Но обещаю: если мы вдруг не будем вместе, то только из-за того, что творится вокруг.

– По рукам, – кивнул Джош и снова меня поцеловал.

От этого поцелуя я вся затрепетала, внутри у меня потеплело, и я вдруг стала ощущать каждый дюйм своей кожи. И каждый дюйм моей кожи хотел, чтобы Джош к нему прикоснулся.

Очень-очень трудно было оторваться от Джоша, собрать Гончих, призвать мои огоньки и направиться к двери. За моей спиной ухнула тяжелая взрывостойкая дверь, и сердце словно замкнули в темную коробочку. Но еще хуже, что в темную коробочку замкнули Джоша, хоть его коробочка и побольше моей. Ему придется жить там в одиночестве: быть один он привык, а вот жить в изоляции – нет. И это было ужасно. Мне хотелось побежать назад и пообещать Джошу, что я отвезу его к себе домой. Или спрячу его у нас в штабе.